– Пожалуй, поработаю за своего мальчика, а он пусть прогуляется, – ответила Катарина.
Тон показался Селине странным. Кажется, проницательная женщина догадалась, почему она так долго шла пешком, не желая возвращаться в повозку. Но если мать и сын поменяются местами, то, едва придет ее очередь погонять быков, Уилл окажется за спиной и без присмотра. Нет, только не это! Она едва не застонала.
Катарина продолжала говорить ровным, усталым голосом:
– А потом остановимся на ночлег. Не хочу больше пускать Селину на козлы.
Что? Впервые за много недель Селина испытала облегчение. Но почему? Должно быть, решила держать Уилла на расстоянии.
– И сколько уже? – спросила Сара.
– Давай посчитаем, – задумчиво произнесла миссис Ольсен. – Сейчас середина июля. Думаю, два-три месяца, не больше.
Не простившись, Сара спрыгнула с козел.
От непрерывной качки и спертого воздуха Селине снова стало не по себе. Она привстала и увидела, что задний полог опущен. Ни ветерка, ни сквозняка.
В последнюю минуту все-таки удалось приподнять кожаную стенку и перегнуться через край повозки. Спазмы оказались мучительными. Катарина сжала поводья одной рукой, а второй взяла влажную тряпку и положила Селине на затылок.
– Спасибо.
Приступ тошноты отступил, и она, хоть и с трудом, выбралась на козлы и села рядом с заботливой попутчицей. Миссис Олсен крикнула сыну, чтобы тот откинул задний полог, а потом посоветовала:
– Прополощи рот, сразу станет легче. И побольше пей. Слава богу, воды хватает.
Она искоса взглянула.
– Сегодня вечером постираем все одеяла. Ночь тебе придется провести на земле, вместе с нами, но к утру они высохнут. Постелем вдоль, чтобы ты могла вытянуть ноги. Да и дышать так будет легче. А запасы провизии уберем в дальний угол.
Катарина говорила так спокойно и уверенно, что Селина удивилась:
– Но… я ведь всегда сплю на земле, как и все остальные.
– Теперь будешь ночевать в повозке, – отрезала собеседница, не допуская возражений.
Долго ехали молча. Селина смертельно устала. Казалось, изнеможение уже никогда не пройдет, как и постоянная боль в мышцах. Все тело мучительно ломило. Солнце продолжало немилосердно палить, и она протерла шею платком.
– Выпей воды. Маленькими глотками. И пожуй корочку хлеба.
Селина повернулась, чтобы пробраться внутрь.
– Не хочу хлеба. Лучше прилягу.
– Обязательно поешь и постарайся оставаться на козлах до тех пор, пока не постираем одеяла и не проветрим повозку. – Катарина говорила негромко, буднично, но в то же время уверенно и даже властно. – А если ляжешь сейчас, то снова станет плохо.