– Тревор! – закричала она изо всех сил, с неожиданным проворством поднялась и ударила похитителя головой в подбородок.
Тот пробормотал что-то непонятное и стукнул ее по затылку. Едва не теряя сознание, Селина продолжала бороться. Стараясь удержать пленницу, индеец продолжал ее безжалостно бить. Боль становилась невыносимой.
Селина снова увидела Тревора и опять закричала.
Обрушился новый удар. Кровь потекла по голове, залила лицо. Все вокруг утонуло в красном тумане, но она продолжала бороться.
Еще один сокрушительный удар.
Но она все-таки успела увидеть Тревора: он упал, как недавно Уилл, и в спине его точно так же торчала стрела.
Среди пыли, стука копыт и запаха крови Волк услышал отчаянный женский крик. Звук распространялся по земле, поднимался в воздух и превращал хаос в медленно движущийся туман. Крик стал материальным и бесконечным.
Сквозь сумятицу и мрак он помчался на отчаянный голос, инстинктивно поняв, кто кричит. Имя Тревора прозвучало несколько раз подряд и не оставило сомнений. Близко, уже совсем близко.
Все произошло одновременно, в долю секунды. Никакой последовательности событий, никаких звуков – только медленное движение томагавка, несколько раз подряд ударившего по окровавленной голове Селины, стрела в спине Тревора, безжизненная неподвижность двух искалеченных тел.
И вдруг статичная ясность пропала так же стремительно, как появилась. Волк вновь оказался в гуще жестокой, оглушительной схватки, с неимоверной силой стащил Тревора с коня, положил перед своим седлом и умчался прочь.
Пантер поскакал рядом, справа, вовлекая в преследование пятерых всадников.
Итак, индейцы гнались не за женщинами, а за лошадьми. Но почему же три племени действовали сообща? Такого странного единства еще не бывало – во всяком случае, не доводилось видеть. Волк выбрался из пекла сражения, но не решился отвезти Тревора к повозкам. Неизвестно, что стало с караваном и насколько там безопасно. Доверившись интуиции, он повернул на север в надежде найти прикрытие среди холмов и деревьев.
Отъехав на значительное расстояние и убедившись, что никто не гонится следом, спешился и снял бесчувственного Тревора. Пустил чалого коня пастись, подтащил товарища к нагромождению камней, положил в расщелину лицом вниз и сам лег рядом. Только бы укромное местечко не оказалось гнездом гремучих змей!
Волк замер и прислушался. Тишина рассказала одну историю; слабое, прерывистое дыхание Тревора поведало другую. Несколько часов прошли в полной неподвижности, пока не осталось сомнений, что поблизости никого нет. Только после этого он приподнял голову, осмотрелся и вновь прислушался.