– Вы умеете смущать.
– Стараюсь. – Словно в подтверждение он легко провел пальцем по ее щеке. – Советую перестать ерзать, а не то за последствия не отвечаю.
Селина внезапно замерла и внимательно посмотрела ему в глаза.
– И все-таки: как же вы сюда попали?
Вместо ответа Тревор сказал:
– Не думай ни о чем и успокойся. Помнишь, как мы гуляли в саду и я пообещал, что не прикоснусь к тебе, если ты сама того не пожелаешь?
Селина сдержанно кивнула.
– И что же, прикоснулся?
Она покачала головой.
– Ну вот видишь. А теперь обещаю, что не уложу в постель.
Слова прозвучали убедительно. Исходивший от него аромат заставлял ее сердце лихорадочно биться. Больше всего на свете хотелось уткнуться носом в теплую шею и почувствовать тот же уют, который ночью спас от кошмаров и истерики.
– Честное слово?
– По-моему, ты уже успела понять, что я всегда говорю только то, что действительно думаю. – Он бережно заправил ей за ухо непослушный локон.
Нет, нельзя, нельзя этого делать! Но так хотелось поверить, прижаться, согреться. Всю жизнь она тосковала по искренним объятиям.
Тревор приподнял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза. Два дыхания смешались, соединились в одно.
– Не овладею тобой, потому что страсть моя слишком велика, чтобы любить без неоспоримого ответного желания. – Он приподнял бровь. – А когда наконец сдашься под напором вожделения, что, я надеюсь, обязательно произойдет, та сладкая агония, которая нещадно терзает меня со дня нашей встречи, будет сполна вознаграждена. – В его голосе послышалась хрипотца, ноздри затрепетали. – Уверен, что награда окажется восхитительно сладкой.
Селина знала, что пора встать и приказать ему удалиться, но не находила сил пошевелиться.
– Нельзя говорить подобных слов. – Она слегка вздрогнула от желания, надвигавшегося неумолимо, словно огненная лава.
– Не сопротивляйся, милая. Не пытайся бороться с собой. Насладись моментом.
Наступила тишина. Селина неподвижно смотрела на пламя и думала о том, какой могла бы стать его любовь. Если бы не гордость, если бы не страх закончить так же, как все остальные любовницы! Если бы…
Вспомнилась Диана Морган и ее отъезд из Нового Орлеана. Молодой офицер слыл таким же неисправимым повесой, как и Тревор. Диана, всегда умевшая подчинить события собственной воле, тянула время, с удовольствием флиртовала, смело кокетничала, танцевала в нескромной близости, однако никогда не переступала черту, а в последнюю перед отбытием в Сан-Франциско ночь призвала страстного поклонника в свою спальню. Наутро Селина провожала подругу и ее родителей на пристань. В экипаже Диана сидела с высоко поднятой головой и с выражением таинственного спокойствия на лице.