Он не успел договорить, когда заметил, что Уильям исподволь косит глазом в сторону пустыни. И он тихонько прошептал:
– Видишь что-нибудь?..
Уильям вздохнул.
– Нет. Может быть… завтра…
На шоссе показалась одинокая машина.
Они переглянулись. Глаза их вспыхнули исступленной надеждой. Но руки не поднимались, и рот не открывался, чтобы крикнуть. Они стояли молча, держа перед собой разрисованный плакат.
Машина пронеслась мимо.
Они проводили ее молящими глазами.
Машина затормозила. Дала задний ход. В ней сидели мужчина, женщина, мальчик, девочка. Мужчина крикнул:
– Уже закрыли на ночь?!
– Ни к чему… – заговорил Уильям.
– Он хочет сказать: деньги нам ни к чему! – перебил его Роберт. – Последние клиенты сегодня, к тому же целая семья. Бесплатно! За счет фирмы!
– Спасибо, приятель, спасибо!
Машина, рявкнув, въехала на площадку кругозора.
Уильям стиснул локоть Роберта.
– Боб, какая муха тебя укусила? Огорчить детишек, такую славную семью!
– Помалкивай, – тихо сказал Роберт. – Пошли.
Дети выскочили из машины. Мужчина и его жена выбрались на волю и остановились, освещенные вечерней зарей. Небо было золотое с голубым отливом, где-то в песчаной дали пела птица.
– Смотри, – сказал Роберт.
Приезжие стояли в ряд, глядя на пустыню, и старики подошли к ним сзади.
Уильям затаил дыхание.
Отец и мать, неловко щурясь, всматривались в сумрак.
Дети ничего не говорили. Распахнутые глаза их впитали в себя чистый отсвет заката.
Уильям прокашлялся.
– Уже поздно. Кхм… Плохо видно…
Мужчина хотел ответить, но его опередил мальчик:
– А мы видим… здорово!
– Да-да! – подхватила девочка, показывая. – Вон там!
Мать и отец проследили взглядом за ее рукой, точно это могло помочь. И помогло!
– Боже, – воскликнула женщина, – кажется, там… нет… ну да, вот оно!
Мужчина впился глазами в лицо женщины, что-то прочел на нем, сделал мысленный оттиск и наложил его на пустыню и воздух над пустыней.
– Да, – молвил он наконец, – да, конечно.
Уильям посмотрел на них, на пустыню, потом на Роберта: тот улыбнулся и кивнул.
Четыре лица, обращенных к пустыне, так и сияли.
– О, – прошептала девочка, – неужели это правда?
Отец кивнул, осененный видением, которое было на грани зримого и за гранью постижимого. И сказал так, словно стоял один в огромном заповедном храме:
– Да. И клянусь… это прекрасно.
Уильям уже начал поднимать голову, но Роберт шепнул:
– Не спеши. Сейчас. Потерпи немного, не спеши, Уилл.
И тут Уильям понял, что надо делать.
– Я… я встану с детьми, – сказал он.
И он медленно прошел вперед и остановился за спиной мальчика и девочки. Так он долго стоял, точно между двумя жаркими кострами в холодный вечер, и они согрели его, и он, не дыша, исподволь поднял глаза и через вечернюю пустыню осторожно стал всматриваться в сумрак – неужели не покажется?