Талинин тоже поднялся с бревна и протянул руку:
– Счастливо оставаться. – Он снял фуражку, вытер носовым платком потный лоб и внутреннюю часть жесткого околыша фуражки и натянул головной убор на голову. – Мне тоже – неделю придется добираться до последнего поселка. Первые два каравана быстро развезли – рядом было… – говорил Михаил, пожимая руку товарищу.
Вдруг на одной из барж послышались звуки гармони. Ее звонкие голоса прямо выговаривали:
Позабыт, позаброшен
С молодых юных лет.
А я мальчик…
Песню подхватил высокий женский голос. Вплелись в мелодию другие женские голоса. И вот уже баржа загудела мужскими басами. От этой внезапно возникшей песни, доносившейся словно из-под земли, побежали мурашки по спине.
На палубе забегали караульные. Над люком склонился пожилой коренастый милиционер с большими буденновскими усами:
– Кончай, ребята, бузить! Начальство на берегу!
Чей-то громкий молодой голос закричал в ответ:
– Везите скорее, хватит измываться!
– Пока, Кирилл! – криво усмехнулся Талинин. – Моим не терпится. – Талинин быстро сбежал к трапу буксира. Поднявшись в ходовую рубку, он торопливо проговорил:
– Ну что, капитан, с Богом!
Неразговорчивый капитан искоса глянул на молодого коменданта и недовольно пробурчал:
– Бога вспомнили… – хотел еще что-то добавить, но только досадливо тряхнул головой и протянул руку к веревке, которая была привязана к рычагу пароходного гудка. Черная труба окуталась шапкой белого пара. Низкий рев гудка поплыл над рекой. Откуда-то снизу, из-под колес, со свистом вырвалась струя перегретого пара, на минуту заложило уши. Затем в наступившей тишине отчетливо раздалась команда капитана, многократно усиленная рупором:
– Отдать носовой!
Шкиперы и свободные от вахты конвоиры навалились на шесты, отталкивая присосавшиеся к берегу баржи. Колеса парохода нехотя повернулись, плицы натужно ударили по воде, буксирный трос натянулся, и караван тронулся с места.
Талинин примостился в углу рубки и снова достал кальку. Подошел капитан и стал с интересом рассматривать чертеж, комендант свернул кальку и убрал ее в планшетку.
– Я скажу, где приставать. До остановки еще далеко.
Капитан посмотрел внимательно на молодого коменданта и неприязненно буркнул:
– Где скажешь, там и высадим.
– Вечером умерших похоронить надо.
– Не привыкать, пристанем… – И капитан, внезапно озлясь, закричал на рулевого матроса:
– Куда жмешься, куда жмешься к крутояру, раззява! Баржи раздавить хочешь! – и забористо длинно выматерился.
Отбивая заданный машиной ритм, колесные плицы все подминали и подминали под себя черную васюганскую воду. Караван все выше и выше поднимался вверх по реке. Уже давно скрылась за поворотом Чижапка, где был пересыльный пункт.