Матрос испуганно бросил веревку.
В ходовую рубку вошел капитан. Он тоже с интересом смотрел на берег, затем, повернувшись к Талинину и показывая на оставшийся табор, спросил:
– Откуда они?
– Седельниковский район Омской области! – нехотя ответил комендант.
Молча, словно призрак, буксир с баржами прокрался мимо зарождавшегося селения. В трюмах спали еще тяжелым утренним сном. Свет, едва пробивавшийся в узкую щель приоткрытого люка, скупо освещал чрево баржи, набитой до отказа людьми. Они вскрикивали во сне, глухо стонали; плакали дети. От спертого зловонного воздуха слезились глаза, трудно было дышать.
Низко над горизонтом висело солнце. В утренней дымке зябко ежились деревья. Порывами налетал слабый ветерок, принося с собой свежий таежный запах. Медленно ползли речные километры по крутым васюганским поворотам и просторным плесам. Так незаметно доплыли до следующего поселения. Они были похожи, как близнецы-братья. Такой же заросший лесом берег… Поваленные деревья, беспорядочно слепленные на скорую руку шалаши и навесы. Только лагерь уже полностью проснулся. Дымились костры, роились люди. Увидев пароход, они высыпали на берег, разноголосо закричали, замахали руками. Перекрывая крики, вдруг раздался резкий, как удар кнута, продолжительный свист. Какой-то подросток влез на поваленное дерево и, заложив пальцы в рот, все свистел и свистел.
– Откуда… Чьи-и! – неслось с берега. Из трюма баржи полезли на палубу люди. Увидев на берегу своих собратьев, с баржи стали отвечать.
– Муромские мы… с Тевриза… – Послышался плач, матерки…
Вот так и появились на Васюгане первые селения: Тевриз, Муромка, Седельниково, Борисовка… И как изощренное издевательство над людьми: поселки – Новая Жизнь, Сталинка, Смелый.
Заметалась охрана. Побелел от ярости Стуков. Он выхватил револьвер и, ворвавшись в загородку, заорал:
– Вниз! Все вниз, падлюки-и!
За ним бросились остальные караульные. Они прикладами винтовок стали загонять спецпереселенцев обратно в трюм. Люди отчаянно сопротивлялись.
Талинин, напряженно застывший на буксирном мостике, вдруг скомандовал капитану:
– Гудок, быстро – гудок!
Капитан судорожно схватился за веревку и сильно потянул. Низкий, прерывистый рев сразу перекрыл весь шум.
Воспользовавшись мгновенной растерянностью, конвой быстро навел порядок и очистил палубу.
– Сволочи… Кровопийцы! – неслось из трюма. А пароход все ревел и ревел, оставляя за кормой очередное поселение.
Обалдевший от гудка Талинин ткнул в плечо капитана, показывая, что хватит гудеть. Капитан отпустил веревку, рев прекратился. Неестественная тишина опустилась на караван. Только за кормой парохода, приглушенным рокотом, слышались голоса людей. С берега донесся один выстрел, затем второй. Это уже поселковый комендант наводил у себя порядок.