Мясной король Арбализеи жил недалеко от личного порта, на вершине скалистой гряды, переходившей в плато, укрытое апельсиновыми садами. Его дом не стремился к небу – приземистое, но широкое и просторное здание из камня и дерева, с соломенной крышей и традиционной арбализейской верандой. Двор, конюшня, кузница, пристройки для слуг и скота, амбары. Маленькая старинная гранха[1] заставляла верить, будто мы с Себастиной перенеслись на двести – триста лет назад.
К приезду хозяина уже накрывали на стол, и эл’Травиа неожиданно стал представлять нас своей семье. Женой его оказалась человеческая женщина в традиционном арбализейском платье, босоногая, загорелая и черновласая, с широкими бедрами и тяжелой грудью; лишь тонкие черты лица не позволяли верить, будто она простолюдинка. Дети в количестве пяти чернявых голов также были людьми. Во всяком случае – на вид.
Пережив обильный ужин, мы переместились в трофейный зал, уставленный чучелами животных и обвешанный оружием, где уединились за закрытыми дверьми. Эл’Травиа разлил по бокалам апельсиновое вино и отошел к окну.
– Итак, монзеньор, Великий Дознаватель желает знать все в деталях.
– Мне глубоко плевать, чего желает этот мескийский мужеложец в посеребренной маске. Я лучше поговорю с его цепной собакой, которая отважилась явиться на мой остров без приглашения.
– Я передам…
– Передай также, что я не боюсь этого клоуна, с которого под плащом явно пот градом катится. Пусть перестанет разыгрывать из себя опереточного злодея и позорно прятать рожу под маской. Честный тэнкрис лица не скрывает, даже если оно обезображено.
Разговор сразу двинулся куда-то не туда.
– Ваше письмо…
– В детстве Солермо был другим, счастливым и светлым. Я часто играл с ним и Луанар в дворцовых садах и точно знал, что, когда мы вырастем, буду с гордостью служить своему королю.
– Часто играли? Хм… сколько вам лет, монзеньор?
– Семьдесят два, разве не видно?
– А… м-да.
– Я знаю, какое впечатление произвожу, – ровно сказал он, – однако ни силой, ни достоинством, ни долголетием Силана меня не обделила.
– Что замечательно. Может, вернемся к главному? В детстве король был вашим другом, полагаю, со временем что-то пошло не так?
– Он стал сходить с ума, вот что! Я впервые заметил это, когда мы еще в подростках ходили, но позже, после коронации, все стало лишь хуже.
– Мы бы знали, взойди на престол сопредельной державы безумец.
– Засуньте себе эту самоуверенность туда, где прибоя не слышно. Никто не видел Солермо настоящего, кроме нас, знавших его с детства, кроме семьи.
– Можно точнее очертить круг лиц?