Впрочем, столб этот был совсем свеженький, поставили его недавно, два дня назад, он не успел еще толком высохнуть, окаменеть, поэтому джип и снес его так легко.
Разглядев это, часовой, оглушенный, смятый суматохой, занявшейся во дворе, едва не заплакал. Ведь наезд джипов на территорию воинской части в его понимании можно было сравнить лишь с нападением фашистской Германии на Советский Союз.
— Стой, кто идет? — закричал он вновь, не контролируя себя и не слыша того, что кричит. — Стой, стрелять буду!
Наконец его услышали, один из джипов развернулся в сторону несчастного часового, осветил фарами. Из джипа выскочил дюжий, с гладко выскобленным затылком и с хриплым сивушным дыханием молодец и, прикладывая ладонь ко лбу словно былинный богатырь, подступил к часовому, стараясь получше рассмотреть, что это за Змей Горыныч осмелился кричать.
— Стой, стрелять буду! — отчаянно завопил часовой. Был он пареньком в своей вологодской деревне, наверное, храбрым, хвосты коровам скручивал не задумываясь, по-рейнджерски бесстрашно, и девчонкам подолы пробовал задирать, а потом, когда уже ничего не получалось, готовно подставлял им под удар физиономию, терпел, но здесь, на воинской службе, он еще не освоился, и вот — совсем сплоховал, пропустил на территорию воинской части моторизованную банду и запаниковал.
— Стой, стрелять буду! — вновь просипел он смято, голос у него разом исчез, растворился внутри, нырнул в желудок, и он ткнул стволом автомата нависшего над ним бандита.
Бандит ухватился пальцами за ствол калашникова — раз предлагают ему автомат, значит, надо его брать — и ловко вывернул оружие из рук часового.
Лишившись автомата, вологодский паренек не выдержал, прижал руки к лицу и заплакал: он знал, что может быть за потерю оружия на посту. За это могут и судить. Хотя вряд ли… Время ныне такое.
Он отполз в сторону, присел около разрушенного столба, на котором висели сбитые ворота, и притиснулся к нему спиной. Бандиты не обращали на него внимания, вели себя степенно, без суеты, они считали себя хозяевами этой земли и вели себя как хозяева.
— Ну что, спалим главную постройку, что ли? — услышал часовой чей-то трубный вопросительный бас. — Пара канистр с бензином у меня в джипе есть. Взял на всякий случай.
— Зачем? Нам эта постройка еще пригодится. Вояки отсюда все равно уйдут, а мы останемся.
— Тогда давай пару гранат в окно кинем!
— И это не надо делать. Потом помещение ремонтировать придется. Оганесов тебе за гранаты ноги из задницы выдернет.
— Но что-то же сделать надо! Нужно же показать погранцам, что они — никто, а мы — все!