— Эй, дядя!
Тот долго не хотел просыпаться, отчаянно лягался, не открывая глаз, хватался пальцами за обломки кирпичей, валявшиеся рядом:
— Счас как врежу!
Наконец он пришел в себя, сел, ошалело закрутил головой:
— Где это я?
— На своем рабочем месте.
— Ы-ыыы! — взвыл сторож и поперхнулся воздухом. Прокашлялся. Схватился руками за голову. — Что это со мною было, а? Не пойму что-то.
А произошла простая вещь. Поздно вечером сторож скучал на деревянной скамеечке, установленной подле ворот морга, покуривал дешевые папиросы, давил комаров да мечтал о светлой жизни, об удачах и выигрышах — все это, к сожалению, обошло его. Как вдруг сторожа окликнули:
— Эй, дядя! Третьим будешь?
Сторож швырнул окурок в крапиву и, откашлявшись, произнес солидным голосом:
— Я при исполнении.
Любители выпить — их было двое, — держа в руках бутылку ноль семьдесят пять, рассмеялись:
— Кто же нынче не пьет при исполнении?
— У меня это… — сторож помял пальцами горло, — я кошелек дома забыл.
— Да мы тебя и без кошелька в свою компанию примем. Нам третий нужен.
— Что, вдвоем со стеклянной королевой не сумеете справиться? — сторож ухмыльнулся: сравнение бутылки водки со стеклянной королевой ему понравилось.
— Справимся. Только ноль семьдесят пять на двоих — это многовато, а на троих — самый раз.
Сторож подумал, что красть в его хозяйстве все равно нечего, покойники никому, кроме родственников, не нужны, грабить в морге тоже нечего, если только железный стол, на котором патологоанатомы разделывают трупы, но на этот стол может покуситься только сумасшедший, и сторож махнул рукой:
— Ладно. Подгребайте сюда!
Любители выпить подгребли. Симпатичные были ребята, неплохо одетые, в дорогих кожаных баретках с английским рантом — в чем, в чем, а в обуви сторож разбирался, поскольку несколько лет башмачничал в мастерской индивидуального пошива. Новые знакомые сунули сторожу прозрачный пластиковый стакан:
— Держи!
Тот принял стакан в руку, аккуратно отклячил мизинец — знай, мол, наших, — подставил посудину под струю:
— Наливай!
Сторожу налили. До краев, так что стаканом ни шелохнуть, ни пальцем его стиснуть было нельзя — водка выпирала из хрупкой пластиковой плоти. Сторож, держа стакан на весу, вытянул шею, будто гусь, — она у него сделалась неестественно длинной и гибкой, не шея, а пожарный шланг — и шумно, в один прием отхлебнул водку из стакана.
Молодые люди зааплодировали:
— Молодец, дядя!
Сторож скромно потупился.
— Мы и не такое еще могем.
Короче, он показал этим детсадовцам класс, продемонстрировал, как настоящие мужики пьют водку, у тех от удивления только рты широко распахнулись. За первой бутылкой последовала вторая, появилась словно бы по мановению волшебной палочки: ребята, видать, богатые были, из этих самых… из коммерсантов, денег на «жидкий хлеб» не жалели.