— С каким-то Андреевым. Естественно, Андреем Андреевичем.
— Мне это имя ни о чем не говорит. Что ты знаешь о нем?
— Ничего! Только то, что он должен быть одним из заместителей Верховного Папы! Ты со всеми знаком?
— Практически — да. Хотя те, кто курирует внутренние фронты, сейчас зашифрованы похлеще закордонных нелегалов.
— Сам понимаешь, здесь больше опасности.
— Как он выглядит?
— Лет сорока пяти. Может — пятидесяти, если хорошо сохранился. Неприметный такой типчик. Маленький, серенький. Скорее из интеллектуалов, чем из нашего брата.
— Обижаешь!
— Я имею виду, что не спортсмен, не спецназовец — точно. Наверняка числился в аналитиках или в главных вербовщиках дворников на какой-нибудь западной авиабазе. Плюгавенький, лысоватый…
— Стоп! Идея! — загорелся Вихренко. — Завтра снова посетим милицейскую лабораторию, в которой мы составляли фоторобот покушавшегося на тебя киллера, и там смоделируем портретик Андрея Андреевича!
— Точно. Как мы до сих пор до этого не додумались?
— Недаром ты утверждал, что тюрьма активизирует умственные способности.
— В «Крестах» сидел я, а не ты…
— Но идея осенила меня с твоей подачи. Это несомненно. (Вот и обменялись любезностями!) Если я не узнаю его сразу, то возьму портрет в Москву — и там выясню, «ху из ху»…
— Да, еще, — напутствую Олега. — Проверь хорошенько, что есть у нас по Мисютину. Уж больно не похож он на якутского беспризорника. Поинтересуйся его покойными родителями. Не исключено, что кто-то из них — с польскими или западноукраинскими корнями. А если нет — это еще подозрительнее. И еще. В шахматы наш Барон играет замечательно…
— Это не удивительно. Среди тех, кто много лет провел в зоне, масса прекрасных шашистов и шахматистов. Гроссмейстер на гроссмейстере…
— В том-то и деле, что в зоне он почти не был, несмотря на две судимости.
— Да? Это интересно. Что еще он говорил? Из нетрадиционного?
— Хвастал, что отлично учился в школе…
— М-да… Еще!
— Утверждает, что был призером армейских соревнований по боксу.
— Когда он служил, знаешь?
— С 1979‑го. По-видимому, так и есть.
— Это уже кое-что… Где у нас его фотография, экспроприированная в СИЗО? Я возьму ее с собой. Достану списки спортсменов, участвовавших в армейских спартакиадах, и мы выясним, что это за птица. Если, конечно, Барон говорил правду, а не водил нас за нос.
На том и порешили.
26‑го, в понедельник, фоторобот Андреева был готов. Вихренко оседлал «бээмвуху» и отправился в столицу.
Я снова остался один. На этот раз ненадолго.