Деревня Дели на речке Мологе действительно существовала вплоть до начала пятидесятых, пока кому-то не пришла в голову идея создать на этом месте водохранилище. Ряд деревень пришлось затопить. В том числе Дели, Борки… Последние находились на холмистой местности, поэтому не ушли под воду целиком, а превратились в остров, обнесенный колючей проволокой, — и до войны здесь располагалась колония для несовершеннолетних преступников.
Вторая историческая достопримечательность — брежневские охотничьи угодья. Генсек любил побродить в лесах на границе Калининской и Вологодской областей, пострелять дичь, поголовье которой в этих краях не убывало, несмотря на проводимую им кампанию химизации сельского хозяйства.
Теперь я был уверен — именно там скрывается убийца моих девчонок.
Схожей оперативной информацией располагал Центр. Ведомству давно было известно, что именно в этой лесной глуши находится крупная база по подготовке киллеров, но точное местонахождение ее пока никак не удавалось установить.
Центр дал добро на проведение разведывательной операции в этом регионе. Но только разведывательной. Никакой самодеятельности: cтрельбы, погонь… Это прерогатива «Белых стрел», на время акции откомандировывающихся в Весьегонск.
Вихренко получил мощную радиостанцию, по которой ему следовало вызывать подмогу. Наконец-то и мне разрешили приобрести личное оружие. Как агент я еще не считался раскрытым, поэтому все надлежало сделать, как положено: получить разрешение в милиции, официально приобрести ствол. Я всегда считал наше стрелковое оружие наилучшим в мире, посему без раздумий остановил свой выбор на «ТТ».
Олег добился, чтобы пистолет быстро и без проволочек оформили на меня. Начальник разрешительной службы собственноручно вручил мне удостоверение на право ношения оружия. Принес прямо на дом, чтобы мы не транжирили свое драгоценное время. Пришлось сбегать в магазин за греческим коньяком и «обмыть» это дело. Они прекрасно справились с евробутылкой 0,7 литра. Даже обижались, что мало!
Можно было бы начинать и без Мисютина, но ведь он первый нащупал «делийский след» в этом деле, и как-то неудобно делить лавры победителей без его участия.
Барон позвонил в четверг, 28 мая. По голосу сразу можно было догадаться, что он расстроен и угнетен. Речь его, обычно образная и сочная, была отравлена безнадегой:
— Извини, брат, ничего не вышло… Уже не знаю, что предпринять, за какие нити ухватиться. Мои люди прошуршали сотни, нет, тысячи туристов — ничего обнадеживающего!
— Не там искали.
— Ты думаешь?
— Знаю! Поедешь с нами?