— Надеюсь, ты понимаешь, что тебе грозят обвинения в пособничестве побегу?
— Какому побегу?
— Ты идиот или только прикидываешься?
— Наверное, идиот, — потому что ничего не понимаю.
— Сейчас поймешь… Виктор!
Похожий на Кинг-Конга контролер давно ждал этой команды. Щелкнул замок, и грубые руки беспардонно обвили мое горло. В голове помутилось.
А-а… Будь что будет.
Пятка моей правой ноги быстро находит самое уязвимое место мужчины. Виктор заорал и чуть-чуть ослабил руку, она на миг оказалась против моего рта, и я не упустил момент — впился зубами в запястье.
«Вертухай» сразу же оставил мое горло в покое.
Но я не собирался останавливаться на достигнутом — схватил укушенную руку и лихо швырнул противника через свое плечо.
Многопудовая жопа обрушилась на стол, разламывая его пополам. Сам Кинг-Конг с диким криком «А-а-а» проехался по полированной поверхности и, широко раскинув ноги, врезался в голову «Гудвина» все тем же самым уязвимым мужским местом. Очень неприличное зрелище получилось, скажу я вам!
Придушенный полторацентнерной массой, Мунтян не выронил ни слова, видно, ему сперло дыхание. Хилая ручонка Старшего Кума нервно шарила по краю стола в поисках телефона, но, скованная мощными ногами «вертухая», никак не могла добраться до него.
Второй контролер, крупный парень в чине прапорщика, растерялся и даже не пытался дотянуться до тревожной кнопки. Когда я повернулся к нему, он сжался в малюсенький комочек, втиснулся в стенку спиной и… плавно сполз на пол.
Обморок оказался довольно глубоким. Поскольку «сладкая парочка» все еще бестолково барахталась, то мне самому пришлось вызывать им подмогу.
Хлипкая какая-то публика попалась, с одним нормальным мужиком справиться не могут…
Я нажал на кнопку, и тревожный вой сирены мигом разрушил тюремную тишину.
Народу набежало — видимо-невидимо. Кто-то сразу принялся откачивать прапорщика, но большинство просто застыло в дверях с разинутыми ртами: «Чем же это занимаются Кум с Кинг-Конгом?!», не обращая особого внимания на меня.
А я что? Я человек скромный, в виновники торжества не напрашиваюсь. Пока все званые и избранные выясняли, что к чему, я спокойно вернулся в камеру, дверь которой оставили незапертой, и завалился на нары.
…Моя первая выставка-продажа совпала во времени с официальным, хотя и краткосрочным, всеобщим трауром по очередному безвременно ушедшему генсеку. Хотя траур — сказано слишком громко. Никто о нем особо не сожалел, даже ближайшие соратники, избравшие нового лидера, еще не опустив в землю тело старого.
А что касается моего «вернисажа», так траур, полагаю, даже пошел на пользу. Художественную выставку к числу развлекательных мероприятий не отнесли, зато анонсировали, так что ограниченную в возможностях времяпровождения публику и уважаемых журналистов долго упрашивать не пришлось. И вообще с благословенном граде Петрове в ту неделю оказалось чрезвычайно мало тем и событий, так что волей-неволей пришлось поговорить обо мне.