– Алло! – хрипло закричал он в микрофон, как только ему ответили. Плевать, здесь можно хоть стрелять, все равно менты, собравшиеся взять их, ничего не услышат. – Нас обложили. Вырубили свет. Сейчас начнется!
– Сбавь тон, – спокойно ответили ему. – Не надо истерик! Немедленно переводите пленного в кухню, а в коридоре устройте баррикаду.
– Какие баррикады, слушай? – тихо сказал охранник. Первый всплеск эмоций уже прошел, уступив место равнодушной усталости, которая обычно охватывает людей, осознающих, что они оказались в безвыходном положении. – Взорвут дверь и задушат нас газом, как кроликов в норе. Ты понимаешь?
– Понимаю, я все прекрасно понимаю и сейчас немедленно предприму меры, чтобы вас оставили в покое. Надо немного продержаться, и они уйдут!
– Ха! Я лучше брошу автомат и пойду в тюрьму!
– Не смей! – в голосе собеседника появились жесткие нотки. – Тебя и там найдут и накажут за ослушание! Это приказ: продержаться десять минут, максимум пятнадцать. Потом они уйдут, я гарантирую.
– А если нет?
– Мы теряем время, – абонент начал раздражаться, – Похоже, ты начинаешь превращаться в сопливую бабу! Заложника на кухню, в коридоре – баррикаду! Если через пятнадцать минут вас не оставят в покое, можешь сдаваться. Засекай время! – Раздалось пиканье отбоя.
Охранник выругался и сложил телефон. Хорошо говорить «продержитесь пятнадцать минут», когда ты в безопасности и далеко отсюда. А тут сейчас начнется кромешный ад! Заложника не жаль, никакие его деньги не вернут жизни. Но и ослушаться означает то же, что умереть: пощадят менты, так убьют свои. Отступникам нет пощады, и приговор приведут в исполнение, не взирая ни на какие препятствия.
Может быть, извернуться по-хитрому? Продержаться не пятнадцать, а пять минут – в горячке скоротечной схватки вряд ли кто будет засекать время. Но мало ли что?.. Ну, хорошо, если не пять, то хотя бы семь минут. Стоит учесть и то, что у тех людей, с которыми имеешь дело, могут быть свои осведомители и среди милиционеров, и через них потом узнают, как все происходило. Поэтому заложника надо перевести и, хотя бы для видимости, накидать барахла в коридоре.
– Что? – прервал его размышления второй охранник.
– Тащи этого барана на кухню и там пристегни к батарее, а я попытаюсь прикрыть дверь.
– Они обещали помощь, – напомнил напарник, подталкивая к дверям ничего не понимавшего, испуганного Зайденберга.
Лева видел: опять что-то затевается нехорошее и под угрозой не только он, но и его стражи. Неведомая опасность пугала, от страха мутило так, что хотелось вывернуться наизнанку, выблевав шурпу и баранину вместе с коньяком и черным кофе.