Через два дня Лямченко сказал, что художнице нужно добавить еще тысчонку: а то неудобно как-то перед женщиной. Через три дня Валерьян Александрович сам выложил еще тысячу бестолковому парню, перепечатавшему роман на компьютере с массой ошибок. Исправлять ошибки он отказался. Это якобы не входило в его обязанности. Тут уж Морхинин сам ласково его уговаривал и, таясь от Миколы, сунул нахалу ассигнацию.
Потом Лямченко с глубоким сожалением сообщил, что следует доплатить пару-тройку тысяч типографщикам, потому как у них проблемы с материалами, которые все дорожают. Затем надо было добавить за транспорт, ибо типография, исполняющая заказы, находилась где-то в Брянской области. Случалось, машины попадали в аварию или ломались ни с того ни с сего на полпути…. Обещание Лямченко, что «Шестая кулиса» будет готова через три недели, оказалось обычной трепотней, на которую морхининский приятель был горазд.
Как и в былые времена, Морхинин иногда приносил водку, сало, кирпичик хлеба и огурцов. Присосеживался еще какой-нибудь секретарь правления из смежной комнаты или неожиданный гость Лямченко, к которому тот относился, несомненно, уважительнее и серьезнее, чем к Морхинину. Разговоры от издания «Шестой кулисы» уходили в сторону.
«Шестую кулису» привезли через три месяца. Сложили грудой пачки, перевязанные жесткими креплениями. Четырнадцать штук. Лямченко тут же, не спрашивая разрешения у Морхинина и словно в некоем торжествующе-свирепом восторге, разодрал одну пачку. Схватил в обе руки рассыпавшиеся не толстые симпатичные книги и помчался в кабинеты правления писательского союза раздаривать их без дарственной надписи.
Чувствуя неловкость и раздражение, граничащие почему-то с пристыженностью, Морхинин жался в углу. Плод стольких бессонных ночей и воспоминаний! Во вступлении «От издателя» Лямченко вначале превозносил автора романа, как стилиста, но тут же лукаво намекал на отсутствие в его прозе окрыляющей фантазии, а наличие, мол, только добросовестности наблюдателя отхода от великих традиций Большого театра и, наконец, упомянув о себе как о знатоке и страстном любителе оперы, заключил, что автору романа не остается ничего, как вздыхать о прошлом. Закончил он смазанно и неопределенно, из чего Морхинин заключил: писал свое «От издателя» Микола, видимо, приняв на грудь значительную емкость спиртного.
На следующий день Лямченко представил Морхинину мужчину среднего возраста с соломенными волосами, падавшими длинными прядями на лицо, отчего тот часто взмахивал головой, откидывая их назад, чтобы не мешали смотреть. Глаза у него были ласковые и хитрые. Назвался он Александром, дал Морхинину свой мобильный телефон (тогда еще не у всех были) и сказал: