– Да я по выслуге лет… – начал было Морхинин и подавился от толчка в спину.
Оказавшись в кабинете капитана, где допрашивали задержанных, он остановился у двери. С ним вошел милиционер без кителя.
– Подойдите ближе, не смущайтесь, – насмешливо произнес сидевший за столом капитан. – Ну? Где прячете кокаин? Или что там у вас? Признавайтесь. Вы же интеллигентный человек.
– Никогда в жизни не держал в руках наркотики, товарищ капитан, – прижимая руку к сердцу и словно предчувствуя ужас избиения, взволнованно сказал Морхинин. – Никогда. Только по телевизору, в криминальной хронике.
– Почему же вы убегали от наших сотрудников, как нашкодивший кот? Если у вас ничего не было припрятано, чего вы боялись?
– Да просто так получилось, – приступил к убеждению милиционера бывший оперный хорист. – Этот… который в плаще… бежал и мне говорит: «Бежим… Облава…» Я не понял, что за облава, по какому поводу…
– Но побежали вместе с ним… Просто так… И вы не знали, что он прожженный уголовник-рецидивист, наркоторговец, которого мы давно ищем?
– Я не знал, – печально сказал Морхинин.
Внезапно раздался свирепый рев милиционера с засученными рукавами:
– А ну к стене! Руки на стену, ноги расставить! Па-аскуда!
Морхинин распластался, упираясь грудью в стену, подняв руки и широко расставив ступни, по которым лупил сапогом помощник капитана. У него вытащили из карманов оставшиеся документы, забрали и деньги – немного, по нынешним временам рублей шестьсот.
– Наркоту успели скинуть?
– Не было у меня никаких наркотиков, поверьте мне, товарищ капитан, – еле сдерживаясь из-за незаслуженной обиды и трясясь от страха перед возможной тюрьмой, простонал Морхинин.
– А вот допрашиваемый перед вами наркодиллер Птичник заявил, будто вы выкинули в реку упаковку кокаина.
– Врет он. Нарочно. Почему вы верите ему, а не мне, бывшему артисту оперного хора и в настоящем времени служащему Дома народного творчества? Я буду жаловаться.
Тень от лампы с желтоватым абажуром шарахнулась – так быстро встал из-за стола капитан.
– Жаловаться? – переспросил он и резко ударил Морхинина кулаком в живот.
Потеряв дыхание, бывший оперный хорист едва удержался на ногах и почти минуту корчился, пока удалось вздохнуть. Наконец он сумел распрямиться, на глазах его выступили невольные слезы.
– Так будешь жаловаться? – еще раз поинтересовался капитан, сел и положил на стол кисти рук – широкие, жилистые, с мускулистыми толстыми пальцами.
Из-за всего происшедшего на теле Морхинина выступил ледяной пот, его затошнило.
– Нет, – без голоса, почти прошипел он в ответ. – Не буду.