Вначале началось формальное, с краткой фиксацией в блокноте, предварительное дознание.
– Вы давно состоите в знакомстве с Зименковым Юрием Ивановичем?
– Десять лет учились в школе, в одном классе.
– А с Лямченко Николаем Ивановичем?
– Лямченко – главный редактор газеты «Московская литература». Знакомы на почве писательства.
– Каким образом оказались на концерте и презентации в N… поселке?
– Пригласил Зименков.
– Приглашение состоялось по его инициативе? Или это вы настояли на своем присутствии?
– Мы встретились совершенно случайно. Зименков сразу пригласил меня, а я – Лямченко. С разрешения Зименкова, конечно.
– Вы заранее готовились к чтению стихов, порочащих честь и достоинство известного общественного деятеля и высокопоставленного государственного служащего?
– Ничего подобного. Я же сказал: случайно встретил Зименкова. У меня и в мыслях не было оказаться в таком месте. Для меня это недоступное общество.
– Почему же вы позволили себе читать с эстрады стихи унизительного содержания?
– Честно говоря, я находился в состоянии сильного опьянения.
– Зачем вам надо было столько пить?
– Да как удержишься, когда официанты все подносят и подносят. И так весь вечер.
На худощавом лице следователя Серебрякова мелькнуло выражение раздражения и зависти. Он кашлянул, неприятно усмехнулся и что-то записал у себя в блокноте.
– Как давно знаете Сошнякова Игоря Сергеевича и Гагаева Анатолия Гурамовича?
– Я не понимаю, о ком идет речь.
– Почему же вы дрались с ними в парке, рядом с концертным залом N… поселка в восемь часов вечера, где были взяты прибывшим нарядом милиции?
– Я дрался? Я вообще был в таком состоянии, что не соображал, где нахожусь и что происходит. Не я дрался, а, по-видимому, эти указанные вами люди, избивали меня по чьему-то приказу.
– Может быть, вы просто не рассчитали свои силы, когда начали драку? – осведомился с издевательским сочувствием майор.
– Хватит, – начиная терять терпение, сказал избитый Морхинин. – Вам дали задание надо мной поглумиться? Может быть, вы получите за это премию?
– Отвечайте на поставленные вопросы, господин Морхинин, а не устраивайте полемику с представителем правоохранительных органов, – злобно ощерился следователь.
– Я отвечаю, – неожиданно успокоившись и понимая, что все действия следователя заранее продуманны, сказал Морхинин. – И я был взят не нарядом милиции, а машиной «скорой помощи». Мне об этом сказали здесь, в больнице. Так что не надо по отношению ко мне создавать уголовные обстоятельства, товарищ… так сказать… майор.
Наступило молчание. Серебряков, играя желваками на землистой физиономии, записывал что-то в блокноте.