– В Гагаева, – почти восторженно подсказывает майор, – но…
– Ну да. Она случайно попадает в свою любовницу. Алла падает. Ирина бросается к Гагаеву и с близкого расстояния кончает с ним. Сбегается охрана, появляются посторонние люди. Избивший меня мордоворот делает ноги, чтобы доложить своему хозяину. А Ирина… она не покончила с собой?
– Нет, ее схватили, – возразил майор. – Вызвали милицию, «скорую»… Н-да…
– Эх, жаль! – забывшись, воскликнул перевязанный бинтами Морхинин. – Вот был бы сюжет! Ну, значит, все. Приезжает «скорая», отвозят меня сюда. Ирину будут судить. Вообще материал для детективного сериала.
– Будет вам сериал, – злорадно сказал Серебряков. – А версию мотивации убийства Угловой и Гагаева я у вас забираю. Надеюсь, не возражаете, – добавил майор с сарказмом.
– Пожалуйста, – великодушно согласился Морхинин. – Куда вам самим-то распутать по горячим следам…
– Вы нахал, господин Морхинин.
– Я не нахал! Я писатель, уважаемый товарищ следователь.
– И поэт, – подхватил следователь не без юмора, – за что и получили телесные повреждения.
– Вы должны найти и наказать инициатора и исполнителя моего избиения.
– Сидите уж и помалкивайте. Это я вам советую из лучших побуждений. Знаете пьесу «Волки и овцы»?
– Допустим, – сказал Морхинин со снисхождением литератора к случайному лицу.
– Вы овца, а они волки. Вы напились и полезли бодаться. В следующий раз вам перегрызут горло.
«Да, перегрызут, – подумал Морхинин. – В следующий раз… Неизвестно, что вообще еще будет».
А обстоятельства складывались следующим образом. Морхинин еще неделю находился в больнице, в гипсе – поскольку у него было сломано два ребра и зафиксирован перелом правого плеча. Затем он около месяца лежал дома. За ним ухаживала верная Тася, находя время для регентской работы в церкви.
Пришло письмо из Италии. Синьор Владимиро Бертаджини, не зная о злоключениях своего заочного друга, сообщил приятные вести. Перевод «Проперция» успешно движется к завершению. Организовалась группа спонсоров, готовых оплатить издание романа русского автора небольшим тиражом. Старый латинист, друг синьора Бертаджини, дает свой вариант стихов Проперция, что приносит ему большое творческое удовлетворение. Молодой мантуанский художник Лино Моденезе выразил желание совершенно бесплатно оформить книгу господина Морхинина как дружественный жест навстречу русской культуре, которая отражает в произведениях своих авторов культуру Италии…
Кроме того, синьор Владимиро в своем послании хвалил стихи Морхинина за их стройность и разнообразие тем (Валерьян иногда посылал итальянцу распечатки своих стихов). Бертаджини выбрал одно, особенно ему приглянувшееся, сам перевел его и опубликовал среди стихов местных поэтов. А приглянулся ему «Морозный день» (Una giornata fredissima). Разглядывая страницу из итальянской газеты, присланную в письме Бертаджини, Морхинин думал: «Ну, вот перевели мой стишок; свершится чудо, если переведут и напечатают «Проперция»…