Мы с Блезом и Рейчел переглянулись. Выходило так, что благодаря перстню части своей обычной трусости Головешка все же лишился. Иначе ему даже в голову не пришло бы препираться с Гаспаром. А то, что он назвал Гаспара Джоакином Хавью, знаменитым корабелом, с воплощенных идей которого началась новая эра в судостроении, выглядело откровенным издевательством.
– Один я мокрый, говоришь? – зло ощерился Гаспар. – Ну, сейчас мы это дело поправим!
И он, ухватив за пояс со спины отчаянно брыкающегося Теодора, дважды макнул его в воду. Поставив на палубу, удовлетворенно кивнул:
– Теперь смело можешь отправляться.
Прежнему Головешке и в мыслях не пришло бы сделать то, что он сделал в следующее мгновение, но не теперешнему. Раз! – И Гаспар прижал ладонь к лицу уже под правым глазом. Удар слева у Головешки получился так себе, и его собственный кулак пострадал куда в большей степени, чем его противник, но сам факт!
Гаспар взревел, Головешка же, вместо того чтобы испуганно съежиться или попытаться ретироваться куда-нибудь на один из двух носов нашего корабля, принял бойцовскую стойку. Самую нелепую из всех, что мне приходилось видеть, но это была именно бойцовская стойка.
– Стоп! – И я сделал то, что давно уже должен был сделать, но не успел: слишком стремительно развивались события – встал между ними обоими. – На сегодня хватит!
Хотя бы потому, что влекомый течением корабль уже приблизился к входу в грот настолько, что вот-вот должен был показаться снаружи.
Гаспар, зло пробормотав что-то вроде: «…ну, погоди, щенок, – придет еще время!» – подхватил с палубы топор, зажал его под мышкой и демонстративно отвернулся от все еще стоявшего в бойцовской стойке Головешки. Тот в долгу не остался. Он отвернулся тоже, изобразив при этом Гаспара. Причем так, будто у того после удара тробора нестерпимо болит зад. Получилось у него настолько забавно, что все мы разулыбались, а Рейчел, не сдержавшись, прыснула. Видел бы это сам Гаспар – лететь бы Головешке за борт, но настолько смелость Теда не распространялась.
– Приготовились! – скомандовал я, когда оба носа нашей «Принцессы» показались из грота.
В очередной раз пожалев, что бочка утонула. Будь у нас хоть сколько-нибудь времени, я бы обязательно ее достал. А умей я заглядывать в будущее – загодя изготовил бы сразу две.
И потому прикрыл девушку спиной с самого опасного направления. Спереди ее теперь защищала статуя богини Элекии, сзади отчасти ствол нашей мачты. Оставалась еще четвертая сторона. Она просматривалось отлично, и пусть никаких признаков опасности мне обнаружить не удалось, успокаивало это мало. Тогда-то к нам подошел Головешка и молча встал именно там.