Все эти две недели она жила как обычно, стараясь не думать и не загадывать, чтобы потом не разочаровываться. С Городецким после приема они почти не виделись, все переговоры велись через его секретаршу — ту самую вышколенную блондинку.
Алена собиралась почти не глядя — ей часто приходилось ездить в командировки, поэтому процесс сборов был отработан до автоматизма. Да и в шкафу у нее царил идеальный порядок. Обычно она с закрытыми глазами могла найти то, что требовалось. И тут ее руки, с безошибочной точностью укладывавшие в сумку нужные вещи, вдруг замерли, натолкнувшись на мягкий шелк, — на той полке, где ему совсем не положено было быть.
Алена вытащила из шкафа роскошное шелковое кимоно нежно-персикового цвета, отделанное волной кружев на груди и по краю рукавов. Она купила его год назад, не устояв перед очарованием этой соблазнительно-женственной вещички. Цена, разумеется, была выше той, которую Алена могла себе позволить, но тогда в кармане лежал только что полученный гонорар, настроение оставляло желать лучшего, и Алена махнула рукой на благоразумие. Дома, примерив обновку, она не узнала себя в зеркале — цвет кимоно удивительно шел к оттенку Алениной кожи, к ее глазам и волосам. «Прямо японская гейша, — подумала тогда Алена. — Жаль, никто не оценит. Не перед Сашкой же Самохваловым в нем ходить. У Сашки не тот стиль, ему подавай рваные джинсы и линялый свитер. Или выцветшую футболку». И точно — с тех пор она надевала кимоно от силы раза четыре дома, для себя, когда настроение падало до критической отметки и жизнь казалась тяжелой и бессмысленной. Персиковое кимоно в такие моменты оказывалось как нельзя более кстати. Десять минут в нем перед зеркалом — и мир снова становился вполне приемлемым.
Алена аккуратно сложила свою драгоценность и собралась бережно положить ее на место — в дальний угол бельевой полки, как вдруг, повинуясь безотчетному импульсу, быстро упаковала кимоно в прозрачный пакет и засунула в сумку. В конце концов, она едет не в Сыктывкар, а во Францию. Так пусть эта красивая вещичка поедет с ней вместе. Глупо? Ну и пусть. Она наденет его в своем номере, для себя. Хотя бы один раз. Для полноты ощущений.
Сборы прервал телефонный звонок. Алена, не вставая с места, дотянулась до аппарата:
— Вас слушают!
В трубке молчали.
— Вас слушают! — с раздражением повторила Алена. Ей и так некогда, а тут еще кто-то шутки шутит. — Да говорите же!
— Здравствуй, Алена, — этот голос она теперь узнала бы из тысячи. — Ты все еще сердишься?
Боже мой, Иван! Она не видела его и не слышала с того памятного вечера, когда ее с позором изгнали из его дома. От изумления она потеряла дар речи.