Казань – это итог тысячелетий кочевой жизни тюркских племен, поколений, которые грезили необыкновенным будущим, которые текли потоками по равнинам Евразии, не ведая куда. Это финал войны, в которой волшебным образом не оказалось побежденных.
И это торжество над вековечным злом, над Батыем. Над арифметической организованностью его войска, которая напоминала организованность насекомых. Над моралью, которая предписывала не относиться к «чужим» как к людям и попирать их святыни. Над безысходностью.
Это победа, это услышанная молитва китежан.
* * *
Бывает, что выходят наверх, на берег озера люди из града Китежа, если кто приглянется им – к себе приглашают. Один очень верующий мужчина был как-то на озере, молился. Вдруг из горы старик вышел и говорит:
– Пойдем к нам, тебе можно.
А мужчина не сообразил, не понял и говорит:
– Да я дома-то не сказался. Сейчас я схожу да вернусь.
Сходил в деревню, ворочается, а никого уж нет возле озера.
А то еще рассказывают: ехал мужик на лошади мимо Светлояра и вдруг вышел из горы старец да и смотрит, смотрит на лошадь-то.
Потом старец ловко так остановил телегу и говорит хозяину:
– Продай лошадь.
Ну, мужик подумал немного, прикинул что-то в уме и отвечает:
– А что ж, бери, только уж с упряжью вместе.
Тот согласился, купил.
Мужик-то и спрашивает:
– Да ты откуда?..
Старик говорит:
– Да я из града Китежа.
Мужик-то и не сообразил ничего.
Домой пошел и рассказал соседям; так, мол, и так, старик из города Китежа лошадь у меня купил.
Ему говорят:
– Да ты что! Город-то давным-давно провалился, и озеро теперь на его месте.
Мужик-то и рот разинул.
Уже не помню, какая именно задача привела меня в тот день в командировку в Чебоксары.
Работа в университете перестала меня кормить в середине 90-х. Надо было что-то делать. И найти должность в железнодорожной газете казалось мне куда более достойным вариантом поддерживать свою жизнь, чем у тех моих коллег, которых видел на рынке торгующими какой-то домашней мелочью или старыми книгами. Не хотелось и другого – попрошайничать возле каких-то фондов, выдающих гранты, пытаться предлагать себя как исполнителя исследовательских работ, якобы лежащих в русле их задач. Какие общие задачи у меня могут быть с «добрым» филантропом Соросом? Или с гуманитарными фондами, учрежденными государством? Это то самое государство, которое только что отобрало последние деньги у всю жизнь работавших пенсионеров, у меня. Это его телевидение истерично проклинало мое Отечество – так что брызги слюны очередного сванидзе, казалось, преодолевали стекло экрана. Кормиться с их рук?..