Вообще, апрель – самое лучшее время для фотосъемок. Это почему-то плохо понимается многими. То, что можно вот так, с размаху назвать красотой, обаянием природы, – это совсем даже не комфортное для человека ее состояние. Летнее тепло, листва, прохладная вода – это для отдыха. Но за листвой мы очень мало всего увидим. А наше восприятие красоты природы, если прислушаться к себе, требует и какого-то разнообразия пейзажа (в голову не придет такое – любоваться спокойным морем без берегов и облаков над ним, или бескрайней пустыней, или лесом – из его чащи, откуда ничего, кроме деревьев, не видно!). Еще требует приоткрытого пространства. Именно приоткрытого, чтобы мы чувствовали какой-то рубеж, ступень, а за ней – стремительный разлет. Обилие зелени некрасиво и мешает воспринимать пейзаж.
Светлояр надо снимать сейчас – и все тут.
Озеро Светлояр. Апрель
Несколько вечеров – после работы – было проведено за книгами. Главной книгой для меня был отцовский сборник «Град Китеж», составленный четверть века назад. Маленький изящный томик со стильными картинками нижегородского художника Галия Надеждина в духе старинных икон или иллюстраций к летописным сводам.
Мой отец, долгие годы изучавший русский фольклор, не проводил большую часть своей жизни в библиотеке. Каждое лето он обязательно ездил со студентами в экспедицию. А я рос и мечтал о том, что он и меня возьмет с собой.
Летом, с самого начала июля, я жил у бабушки во Владимирской области и ждал, когда же он приедет. Наконец, я начинал приходить на остановку, надеясь, то именно в этот день он выберется из автобуса с рюкзаком… Такой день наступал – отец приезжал и очень радовался, что я его встречаю, обнимал меня. И уже после обеда мы шли на реку, садились в лодку, и я слушал, где он был, что ему рассказывали, на чем он ехал.
И было лето 1975 года. Уже в мае отец определенно сказал: поедем вместе. Но я должен хорошо понимать: придется ходить, может быть, по два десятка километров в день, придется есть в столовых, где готовят очень плохо, ехать в переполненных автобусах… Но мы отправимся на Светлояр, к граду Китежу. Потому что отец хочет собирать материал именно о нем.
Спустя годы я нашел объяснение этому его интересу.
Отец рос в небольшом поселке при затоне на берегу Оки. Было очевидно, что на роду ему начертано быть речником, и после школы он поступил в Институт инженеров водного транспорта, даже успел до войны поучиться на двух курсах. Но у него не выходило из головы то, что он услышал в старших классах на уроке литературы: учитель рассказывал о граде Китеже, об озере, расположенном всего в нескольких сотнях километров от этого поселка, о том, что люди бьются над его тайной.