– Я с Верху. Воевода сейчас крепко занят. Велел продолжать без него. Но смирно, с опаской, высоких статей не касаясь.
– Это можете не беспокоиться, – сразу ответил Клим. – Иди и скажи…
– Нет, – тут же ответил стрелец. – Мне велено остаться здесь.
И повернулся к Трофиму. Трофим оставил кочергу на лавке, выступил вперёд и велел привести рынду Петра Самосея. Сенька сходил за угол, привёл. Трофим сунул рынде целовальный крест, рында его поцеловал, назвал себя и сказал, что будет говорить как на духу. Трофим посмотрел на Сеньку. Сенька быстро ушёл за угол. Было слышно, как за ним закрылась дверь в остужную.
– В хомут? – услужливо спросил Ефрем.
– Рано ещё, – сказал Трофим, глянул рынде в самые глаза и строгим голосом велел: – Рассказывай пока что вольно.
– А что рассказывать? – испуганно ответил рында. – Мы стояли при дверях. Пришёл царь-государь с царевичем. Стоим. Приходит Ададуров, называет слово. Мы его впускаем. А как было не впустить? Он и вошёл к царю. Он и раньше туда часто вхаживал. Стоим…
– А слышно было что-нибудь? – спросил Трофим.
– Нет. Ничего. Там дверь на войлоке.
Трофим подумал, согласно кивнул. Рында, осмелев, продолжил:
– Стоим. Служим. Ададуров вышел. И ушёл.
– Как он ушёл? – спросил Трофим. – Какой был из себя? Крови на нём не было? Глаза не бегали? Сам не запыхавшийся был?
Рында подумал и сказал:
– Он злой был, Ададуров. Красный. Даже вот так: закрыл дверь, сплюнул, шапку надел и ушёл.
Трофим посмотрел на Клима. Клим усмехнулся и сказал:
– Это ему войска в Псков не дали.
– Что? – строго спросил Трофим. – А ты откуда это знаешь?
– Ай! – ответил Клим. – Не придирайся. Да и не наше это дело, а посольское. Это уже пусть Зюзин с Ададурова спрашивает, почему тот от царя выходил и плевался. Какая свинья!
– Ладно, – не стал спорить Трофим. – Пусть так. – И снова обратился к рынде: – И вот Ададуров плюнул и ушёл…
– И ещё растёр! – прибавил рында. – И уже только после ушёл.
– А дальше было что? – спросил Трофим. – Не возвращался Ададуров?
– Нет. А после Савва-истопник как выскочит да как начнёт орать!
– Так он что, там давно сидел? Он туда ещё до Ададурова вошёл, так, что ли?
Рында подумал и ответил:
– Вряд ли.
– Тогда он когда туда вошёл?
– Не знаю, – честно сказал рында. Покосился на Ефрема и опять сказал, уже с надрывом: – Не знаю! Он же туда-сюда всё время ходит. А если зябкий день, так царь его так и гоняет топить и топить!
– А в тот день гонял?
– В тот не помню.
– Пётр! – строго сказал Трофим. – Подумай! Вспоминай, пока не поздно. На дыбе будет трудней вспоминать.
Рында молчал, стрелял глазами.