И тут вдруг раздалось:
– Эй!
Клим и Трофим остановились. Из бокового перехода вышли сторожа, их было пятеро, не меньше, у одного был горящий светец. Он им посветил сначала на Клима, после на Трофима, почти в самые глаза, спросил:
– Пыжов? Трофим?
Трофим утвердительно кивнул.
– С нами пойдёшь. К боярину.
– Я… – начал было Трофим, но Клим дёрнул его за рукав, и Трофим замолчал.
Сторож поднял светец над головами и велел идти. Трофим повернул туда, откуда вышли сторожа, а Клим остался на месте. Трофим со сторожами шёл по переходу. Шли, поворачивали, снова шли. Сошли по лестнице на нижнее житьё, после опять взошли на верхнее. Трофим спросил, к какому боярину они идут. Ему не ответили. Но почти сразу повернули в небольшие сени, там дальше была дверь, при ней стояли рынды. Один рында открыл дверь, второй содрал с Трофима шапку. Трофим шапку выхватил и быстро убрал за спину, переступил через порог…
И поклонился – в пояс. Перед ним, на мягкой лавке, в просторном халате, в золочёной малой шапочке сидел боярин Борис Годунов.
– Явился! – сказал Годунов, да так, что было непонятно, хорошо ли это.
Трофим на всякий случай поклонился ещё раз.
– Ладно, ладно! – сказал Годунов. – Твоё дело не поклоны бить, а злодеев сыскивать. Сыскал?
– Ищем, – ответил Трофим.
– Искать можно до весны, – сказал Годунов. – Тебе какая честь была! Сам царь-государь за тобой послал, а ты что?
Трофим молчал. Годунов продолжил:
– Твоё счастье, что царю пока не до тебя. А кабы стал спрашивать, что бы я ответил? Да ничего. Ну, сказал бы: нашли кочергу. Государь спросил бы: что за кочерга? А я ответил бы: не знаю, государь, стояла за печью. В кровище вся и волосы на ней налипшие. Длинные. Так?
Трофим согласно кивнул, а сам подумал, что какие теперь волосы, пообрывались все давно, когда он с ней по крыше лез, крушил черепицу. Годунов опять заговорил:
– Я про эту кочергу сегодня весь день думал. Откуда она там взялась? Ума не приложу. Кто её туда занёс? Зачем? Неспроста всё это.
Говоря это, Годунов ещё и усмехался. А, подумал Трофим, вот ты как, из меня ещё болвана строишь, и сказал:
– Так там же есть ещё одна, вторая дверь, за печью, вот кочергу через неё и принесли.
– А! – ничуть не удивляясь, сказал Годунов. – Так ты про ту дверь уже знаешь?
– Знаю.
Годунов утёр ладошкой губы, облизал их и опять утёр. Сказал:
– И я на эту дверь тоже грешил. Тоже думал, что нечисто там. А Зюзин говорил…
И вдруг замолчал. Усмехнулся и сказал:
– Да что Зюзин! Мы и своим умом управимся. Ведь так?
Трофим молчал, думал, что это Годунову хорошо так говорить. Он сейчас, может, в силу входит, особенно если старший царевич…