– Дура, не бойся, – сказал дворовой. – Это от Зюзина. Лекарь!
И хмыкнул. Боярыня перекрестилась.
– Отведи его! – продолжил дворовой.
Боярыня взяла Трофима за руку и повела. Остановилась, постучала в дверь, потом открыла. Трофим вошёл и осмотрелся. Горница была богатая, просторная. В дальнем от окна углу стояла молодая красивая женщина, одетая в дорогие одежды. В одной руке она держала небольшое зеркальце, всё в самоцветах, и смотрела на Трофима – очень настороженно. Это и была Алёна Шереметева, жена старшего царевича Ивана, так надо полагать. Трофим снял шапку.
– Ты кто такой, пёс? – строго спросила Шереметева.
– Я не пёс, меня зовут Трофим, – ответил Трофим и поклонился ей большим обычаем, чиркнув рукой по ковру.
А распрямился, снова посмотрел на Шереметеву. Она продолжала стоять, не садилась. И стояла как-то боком. Она так стояла оттого, что у неё был синяк под левым глазом, и хоть его засыпали мукой, он всё равно был виден, если присмотреться. Да и припух глаз, подумал Трофим. Надо было сразу лёд приложить, и всё прошло бы. И ещё подумалось: вряд ли кто посмел бы поднять на нее руку, кроме самого царевича. Или сама упала, оттого и скинула. Такое тоже могло быть.
Шереметева села на лавку, и села опять правым боком, чтобы того глаза видно не было. Сил нет. Ещё бы, подумал Трофим, бабы после этого чуть ходят.
А Шереметева гневно сказала:
– Чего пришел? Кто тебя прислал?!
– Меня прислал царь и великий государь Иван Васильевич справиться о твоём здоровье, матушка, – ответил Трофим.
Шереметева сердито хмыкнула. Трофим как ни в чём не бывало продолжил:
– И он ещё велел спросить, может, у тебя есть в чём нужда, так он велит прислать.
Шереметева что-то сказала так тихо, что Трофим ничего не расслышал. И он продолжил:
– Я так и передам, что ничего тебе не надобно. А ещё царь и великий государь Иван Васильевич спрашивает о твоём здоровье.
– Скажи, что ещё жива!
– А дальше царь великий государь желает знать, как здравствует твоё дитя, которое ты под сердцем носишь.
Шереметева побледнела и замерла. Смотрела на Трофима, не моргала, а потом спросила:
– А он, что, ничего не знает?
– А кто ему такое скажет?! – ответил Трофим. – У кого на такое язык повернётся?
Шереметева молчала. Вдруг у неё по щеке покатилась слеза. Мука намокла, поползла, стал виден синяк под глазом.
– Кто тебя так? – спросил Трофим и показал на свой глаз.
– А то не знаешь! – сердито ответила Шереметева. – Государь Иван царевич, кто ещё. Слава Тебе, Господи, замужняя жена, есть кому бить.
– За что?
– Просто так. А если бывает за что, он тогда… – И Шереметева с усмешкой продолжила: – Да это ерунда. Мы к этому привычные. А ты что, пришёл выпытывать?