И опять чистые плёсы, окаймленные золотистыми полосами песков, низкие песчаные острова, луга. Вот, кажется, реку вдали совсем закрыли пески, но так только кажется. Мы плывем вперед, приближаясь к устью Ваги.
Те места, мимо которых мы проплываем, дышат миром и тишиной, и нет, пожалуй, спокойнее и приветливее мест на реке, и трудно сейчас представить, что были эти места свидетелями драматических событий на Двине, что деревни эти когда-то упоминались в сводках гражданской войны.
Гражданская война на Севере… Далеко от нас отстоят события тех лет, мало осталось живых очевидцев. В ту нашу поездку, двадцать пять лет назад, еще встречались старики, помнившие былое, и, бывало, когда мой друг раскуривал трубку, говорили усмешливо:
— Духовит у тебя табачок, Володька. Англичане такой курили. Дай-кось свернуть.
Печник Данила Синцов из Заостровья рассказывал:
— Большая война была. По всей реке стреляли, из пушек били, что было!
— А у вас воевали?
— У нас не было, а под Сельцом большой бой шел. Досель изба там стоит, снарядом поврежденная.
Упоминалось в рассказах имя Хаджи-Мурата, воевавшего под Шенкурском. Не зная истории гражданской войны в подробностях, мы поначалу недоумевали: откуда на Севере имя героя повести Льва Толстого? Оказалось, что речь шла о Хаджи-Мурате Дзарахохове, герое гражданской войны, красном коннике, отличившемся в боях на Ваге.
Рассказывали старики, как сгоняли мужиков в белую армию. Помнили, какое там было обмундирование и какое довольствие. Шинель давали английскую, и харч тоже заморский был. Да не пошел народ за ними, не стал воевать в чужих шинелях против своих братьев…
Многое рассказывали старики, но не все мы по неопытности записывали, а теперь жаль… Другая война — Великая Отечественная заслоняла прошлые события — пять лет, как она кончилась, и хоть не гремели бои на среднедвинских плёсах, а как с косой прошлась по деревням…
Да, далеко отошли события гражданской войны от наших дней, и теперь мы знаем о них по книгам. И хотя многократно описаны они и подробно исследованы, здесь, близ устья Ваги, нельзя не вспомнить о них, и прежде всего о Павлине Виноградове: здесь он дал первый бой врагу, здесь и погиб.
Павлин Федорович Виноградов не северянин родом — он пскович, питерский рабочий. Был он вовсе не пожилым человеком, как может показаться, глядя на его памятник в Архангельске, а, вернее, молодым — двадцативосьмилетним, в очках, рано начавшим лысеть — последствия каторги. Был отнюдь не военным человеком. И не был он членом партии формально, но на деле — беспартийным большевиком.