Пока отец Алексий рассказывал запоем о своих злоключениях, Маринка открыла бутылки с пивом и, тряся их, выпускала газ.
– Ты говорил, у тебя спораны есть? – спросила Маринка у Фила, – дай три шутки.
Фил кивнул, порылся в рюкзаке и вытащил зип-пакет с шариками, напоминающими серые виноградины. Высыпав из пакета три спорана, он протянул их Маринке. Та затолкала по одному шарику в каждую бутылку. Отец Алексей недовольно скосился на эти манипуляции.
– Наркотики?
– Да нет, вы что, – рассмеялась Маринка, – это то, без чего не мы прожить не можем. Это живун.
Маринка начала процеживать живун через бумажные салфетки, попутно объясняя священнику, куда он попал и как тут надо выживать.
– Ну точно Чистилище! Разве может какая-то там зараза из людей людоедов и монстров делать? Поболел-почихал, животом на крайний случай помаялся. Но чтоб такое! Грешники здесь все и никак иначе. Ведь сказано в Библии, что извергнул их Господь из земли их в гневе, ярости и великом негодовании, и поверг их на другую землю, как ныне видим.
– Тогда вас сюда каким ветром занесло? – попытался разубедить священника Фил.
– Каким-каким. Тоже не без греха, – погрустнел отец Алексий, – вчера настоятель вино монастырское из подвала достал. Эххх, это не просто вино, это амброзия настоящая. Вот и увлеклись. Теперь получаю воздаяние за грехи свои тяжкие.
Маринка закончила разливать живун из бутылок во фляжки. Из одной она сделал большой жадный глоток, а вторую она протянула отцу Алексию.
– Возьмите, нашу амброзию теперь попробуйте.
Священник твердой рукой отвел от себя фляжку.
– Нет, это пить не буду. Напиток сей из бесноватой плоти произведен.
– Я вам говорю – не бесноватые они, а зараженные! Не будете пить живун, умрете или вообще в мертвяка превратитесь!
Смерти огромный священник не боялся, но вот от мысли стать одним из «бесноватых» сильно побледнел.
– У вас, наверное, и голова кружится уже? И тошнит? – продолжила уговаривать Маринка отца Алексия. Тот молча кивнул.
– Да еще и рана на ноге, вам живун как воздух сейчас нужен!
Священник принял решение и взмахнул головой, как бы прогоняя наваждение.
– Ух, искусительница! Давай так, станет мне совсем худо или вдруг захочу тобой закусить, тогда и выпью. Пойдет?
Маринка протянула фляжку Филу, и тот понял, что ему сослаться на религиозные запреты уже не получится – надо пить. Он взял флягу и аккуратно пригубил. Во рту разорвалась бомба, начиненная помоями недельной давности и концентрированным соком лайма. Фил поперхнулся, смахнул выступившие слезы и вернул фляжку Маринке. Та развела руками: