Вечером в хате у соседей не выдержала:
– Почему весь вечер не оставляли в покое деда и мать? Неужели трудно понять, что им не до разговоров?
Тётя Галя округлила глаза.
– Да ты что, какой покой! Их одних вообще оставлять нельзя. Это всё равно, что бросить тонущего. Сил хватит – выплывет, а нет – пойдет ко дну.
Таня покраснела, как сама не догадалась.
***
Три дня прошли как в тяжёлом сне. В доме чисто, прибрано, тепло, но какой-то неуловимый привкус беды остался в доме. Дед молча, бродил по комнатам. Потом надевал фуфайку и шёл в сад. Там подолгу сидел на лавочке возле родника, пока не приходила Таня и не уводила его в дом. Матери нездоровилось, лицо осунулось и похудело. Платья болтались на ней, как на вешалке. Стал заметен округлившийся живот. И Таня, и отец утешали её, уговаривая подумать если не о себе, то хотя бы о малыше, но она сердито отмахивалась. Была только одна хорошая новость: прекратился токсикоз. Правда, мать приходилось буквально заставлять поесть.
Все видели: оставлять деда одного в таком состоянии нельзя. Но уговорить его переехать к ним в посёлок, не удавалось. На доводы дочери он отвечал, что никуда не поедет и их не держит. У родителей Тани заканчивались отпуска, взятые ими за свой счёт.
Она осознавала: «Придётся остаться мне. Конечно, я могу привести тысячу доводов. Как тяжело учиться на последнем году учёбы в чужом классе. Что не справлюсь, но это нечестно по отношению к родителям. Наоборот, мне придется очень постараться убедить их: самым лучшим вариантом будет, если за дедом присмотрю именно я».
Через месяц Анне Ивановне предстояло уйти в декретный отпуск. Антон Сергеевич даже не намекал дочери остаться в Степановке. Понимал: такое решение она должна принять сама. Знал одно: жене лучше поскорее уехать. Оставлять с отцом нельзя – это все равно, что бросить в беде двух беспомощных людей. Предложение Тани он воспринял с неописуемым облегчением – это казалось выходом для всех. Он испытывал огромную благодарность к своей девочке за понимание и только сейчас осознал: дочь по-настоящему стала взрослой.
Рано утром, проводив родителей на автобус, Таня поставила завтрак на стол. Позвала деда. Он не шевельнулся. Перепугавшись до смерти, принялась трясти его за плечо.
Дед Иван повернулся и посмотрел на внучку сумрачным взглядом.
– Ты чего? Я пока живой. Потом поем. Беги в школу, а то опоздаешь.
– Обещай, что поешь, – настаивала она.
– Честное пионерское, – буркнул он и отвернулся к стене.
Таня надела синее платье. Оно хоть как-то походило на школьную форму. Сумка с чистыми тетрадями, купленными в местном магазине, заменила портфель.