– Ты не знаешь, почему она так поступила. Может, боялась остаться одна с ребенком на руках?
– Ох уж эта мне женская солидарность. – Сашка остановился и повернулся к ней. Его лицо стало чужим и сумрачным. – Моя милая мамочка сначала что-нибудь натворит, а потом плачет и раскаивается. Разве ты можешь понять меня? У тебя нормальные отношения с родителями, – горячился он.
Цвет его глаз из синего оттенка стал дымно-серым.
– Я понимаю твою боль. Мне очень жаль, – прошептала она и положила обе руки ему на грудь. Сердце Сашки громко стучало под её ладонями. – Через полгода ты уедешь учиться. Мама и сестра останутся вдвоём. Если она такая беспомощная, как ты говоришь, то лучше, если кто-то ответственный будет рядом.
Сашка взял её руки в свои.
– Об этом я не подумал. Мужчина, за которого она собиралась замуж, хирург из той же больницы, где она работает медсестрой, – он улыбнулся. – Ты умница. Я должен взглянуть на этого человека. Если он адекватный, можно со спокойной душой доверить ему маму. Пусть нянчится.
– Очень интересно. Как ты определишь адекватность Алексея Романовича? Будешь следить за ним? – засмеялась Таня.
Лукьянов удивился:
– Ты его знаешь?
– Конечно. Помнишь, я руку поломала? Месяц ходила с гипсом. Вот тогда и познакомилась с ним.
– Ещё бы не помнить: все требовали вытащить бриллианты из гипса. – Он ласково погладил правую руку Тани, как будто она ещё болела.
– Ты не думал, что твоя мама могла измениться за те шесть лет, что живет одна, без мужа?
– Сомневаюсь. С одной стороны, я завидую её детскому отношению к жизни. С другой, злюсь, потому что она заставляет меня чувствовать себя старым ворчуном. – Сашка хмыкнул и привлёк девушку к себе.
Таня любовалась его ямочкой на щеке.
– Ты очень симпатичный ворчун.
Глаза Сашки постепенно возвращали себе синий цвет.
– Ты больше не сердишься, – уверенно сказала она.
– Это ты на меня так действуешь. – Он провел пальцем по брови девушки. – Как шёлк, – Потом прикоснулся губами к закрытым глазам Тани.
Они целовались на дороге, освещённой луной, пока у обоих не стали подкашиваться ноги. Сашка не мог сдержать дрожь, сотрясающую всё его тело. Он с трудом заставил себя отстраниться от Тани и подставил разгорячённое лицо холодному осеннему ветру. Таня отступила от него на пару шагов и посмотрела на него загадочным взглядом. Сашка залюбовался её нежным лицом, глазами, наполненными таинственным светом и ощутил к ней острую щемящую нежность.
Вспоминая это, он почувствовал боль и тоску. Где теперь его Василёк? Что она делает? Думает ли о нём?
После разговора с Таней он пришёл домой. Мать ещё не спала. Она сидела на кухне со своей лучшей подругой соседкой Светланой. Увидев его, женщины попытались спрятать бутылку вишневой наливки под стол, но неудачно: она покатилась по полу, разливая содержимое.