— В Ипор. И это благодаря тебе.
— В Ипор? Вау! А там беговые дорожки есть?
— Это в Нормандии, толстяк. Возле Этрета. Перепад высоты на десяти километрах может доходить до тысячи метров. Но ни снега, ни подъемников…
Присвистнув, Ибу обратился к женской аудитории:
— Наверняка этот скрытник Джамал не сказал вам, что он спортсмен высокого класса! Этот упрямец отказывается соревноваться по паралимпийским дисциплинам и приносить в клинику Сент-Антуан успех, славу и медали. Он вбил себе в голову стать первым одноногим, который пересечет финишную линию ультрамарафона вокруг Монблана.
Я почувствовал, как взгляды всех женщин немедленно устремились на меня. Как и положено заботливому приятелю, Ибу не угомонился:
— Самая тяжелая дистанция в мире. А наш малыш не боится, а?
Девушки переводили взгляд с меня на сине-белый плакат и обратно. Я же устремил свой взор к высоте более трех тысяч метров. Ледник Мер-де-Глас. Валлорсин. Канатная дорога Агюль-дю Миди. Ультрамарафон вокруг Монблана — это сто шестьдесят восемь километров пешеходной тропы, сорок шесть часов пробега… На одной ноге. Способен ли я на такой подвиг? Выложиться полностью, забыть о боли? Медсестры уже сочувствовали, на глаза наворачивались слезы. Мне показалось, что я стал розовым, как поросенок. Я уставился на стену, покрытую грязной белой штукатуркой, словно среди следов плесени и ржавчины, стекавшей с потолка, надеялся обнаружить чьи-то невидимые следы.
— К тому же Джам — холостяк, — продолжал Ибу. — Неужели никто из вас не хочет сопровождать его? Поехать с ним в Ипор, блин!
И он подмигнул мне. Я весь напрягся.
— Давайте, девушки… — не унимался Ибу. — Требуется всего-то одна волонтерка! Неделя, о которой можно только мечтать! Составьте компанию олимпийскому чемпиону и станьте его половинкой.
Спасибо тебе, Ибу. Я внутренне подобрался, словно на тренировке.
— Кроме шуток, девушки. Но потом вы мне его вернете.
Вытянувшись на ложе из гальки, у моих ног лежал труп.
Из-под головы медленно текла кровь, словно чья-то невидимая рука вытягивала из-под нее кусок красного шелка, алую волну, которая нашла себе дорогу и по пологому скату заструилась к морю.
Даже мертвая, незнакомка была невероятно хороша. Черные как смоль волосы, накрывшие холодное бледное лицо, напоминали водоросли, прилепившиеся к гладкой скале после очередного отлива. Теперь тело девушки уподобилось обломку скалы, который трудолюбивое море станет обтачивать до тех пор, пока оно не растворится в окружающем пространстве.
Я отвел взгляд от тела и стал изучать известняковую стену. Она высилась прямо передо мной. С тех пор как я обустроился в Ипоре, то есть три дня назад, здешний скалистый берег еще ни разу не казался мне таким величественными. Потоки глины, стекавшие с лужаек, не видные с берега, но угадывавшиеся наверху, сплетались со следами ржавчины, сырости и грязи. Мне казалось, что я стою перед стеной гигантской тюрьмы, созданной богами, чтобы запереть в ней людей. Пытаться убежать оттуда, спрыгнуть сверху означало расстаться с жизнью.