Пироз загадочно улыбнулся.
— Через несколько часов ты все узнаешь, Салауи. Все предусмотрено. Все готово. Доверься мне. Прошу тебя лишь об одном: играй в их игру! В последние дни они постоянно обводили тебя вокруг пальца, так почему бы и тебе немного не поломать комедию? Только пока не говори никому о нашем разговоре. Пока никто не в курсе. Твоя невиновность должна оставаться тайной еще несколько часов. Это единственный способ заставить убийцу выдать себя.
— Достали вы меня с вашими идиотскими играми.
Открыв бутылку кальвадоса, Пироз налил себе четвертый стаканчик.
— За твое здоровье, Салауи. Через несколько часов все будет кончено. Ты будешь бел как снег. И сможешь отчалить куда угодно со своей ненаглядной Алиной.
Он взял стоявший на изголовье стаканчик и протянул мне, но я даже не подумал взять его. Пироз пожал плечами.
— Она запала на тебя, голубчик. Чем чаще она виделась с тобой, тем меньше она верила в твою виновность. Запомни хорошенько мой совет, Салауи. На этом корабле мы с ней — твои единственные союзники.
Мона?
Моя единственная союзница?
В эту минуту я испытывал к мышке-притворщице самое глубокое презрение.
Обман. Предательство. Разочарование.
Как могла Офели поставить ей 21 из 20?
«Не бросай ее, это женщина всей твоей жизни».
Женщина всей моей жизни?
Моя единственная союзница?
Я не знал, ошиблась ли Офели, ошибся ли Пироз.
Когда капитан, пошатываясь, покинул каюту, забрав с собой экспертизу, бутылку и оба стаканчика, я почувствовал, как меня обволакивает сильный жар, словно деревянная обшивка каюты превратилась в стены сауны; я задыхался. Странно, я вдруг вспомнил день, когда на крыше спортивной площадки при школе «Луиза-Мишель» я выкурил свой первый косячок с наркотой. В тот день я словно с цепи сорвался, сбросил с себя весь груз, пригибавший меня к земле.
Все к черту!
Я почувствовал облегчение. Я не виновен. У фликов есть доказательства.
Мне оставалось только сказать «прощай» тесной компании психов, которые чуть не свели меня с ума.
За исключением, быть может, Осеан…
Меня разбудили крики чаек и буревестников — словно тысячи морских птиц через социальные сети сговорились собраться, чтобы приветствовать прибытие «Параме» на Сен-Маркуф. Занимался день. Красный глаз робкого солнца, направленный в самый центр иллюминатора, омывали слезы пены.
Внезапно деревянные стены каюты содрогнулись. Раздались людские крики. Я понял, что яхта «Параме» причалила к берегу. В следующее мгновение дверь каюты распахнулась с такой силой, что едва не слетела с петель. Я узнал величественную фигуру Кармен Аврил. На ней был широкий непромокаемый плащ лилового цвета.