Полковник Щуплов долго не отвечал, думая о чём-то своём. Наконец произнёс внушительно, с расстановкой:
– Тогда, то и ета-филарета, я и понял, что все люди на земле делятся на три категории: кто читал «Братьев Карамазовых», кто ещё может их прочесть и кто никогда не прочитает!
– Нет, дядь Жень, я так считаю, что книжки пишут только для дураков, а умные, они сами… – стал выказывать собственное мнение Игорёк.
Полковник Щуплов, посмотрел на часы:
– Ах, ты ёшь-даёшь! Уже без пятнадцати одиннадцать. Слушай приказ, лейтенант! Живо ноги в руки и дуй в гастроном за бутылкой! И не выдумывай там ничего. Возьми классику!
– Есть, товарищ полковник, взять классику! – вытянулся перед дядей Игорёк.
Курсанта выпускного курса военно-политического авиационного училища Антона Дуракова вызвал в канцелярию командир роты лейтенант Грачёв. Ничего необычного в таком вызове не было. Ротный, сам недавний выпускник Московского ВВОКУ[18] имени Верховного Совета РСФСР, с подчинёнными, которых был старше всего на год, играл в демократию. Ко всем курсантам он обращался только на «вы», с каждым здоровался за руку, как с равным, любил долго беседовать с каждым курсантом, так сказать, по душам, чем выгодно отличался от своего предшественника – майора Скляренко, дравшего будущих политработников, как липку, с первого и до последнего курса. Впрочем, такое поведение Грачёву предписывалось и служебными инструкциями. Накануне аттестационной комиссии командир роты был обязан провести с каждым выпускником индивидуальную беседу для выяснения его просьб и пожеланий, иными словами, для уточнения, куда по выпуску хотел бы попасть служить будущий лейтенант: в обычную авиацию, в ВВС ПВО, в авиацию ВМФ или в лётные части пограничных войск… У отличников Грачёв обязательно спрашивал ещё и о желании служить в самых престижных местах: в заграничных группах Советских войск, то есть в ГДР, Венгрии, Чехословакии, Польше и Монголии, а также в столичных военных округах – Московском и Ленинградском.
Курсант Дураков отличником никогда не был, однако и самым отстающим среди сокурсников тоже не числился. Согласно мудрости, завещанной его бабушкой, тамбовской крестьянкой Пелагеей Ильиничной, он вперёд не лез, но и в хвосте не плёлся – был твёрдым хорошистом, несмотря на схваченные ещё на первом курсе две тройки по аэродинамике и материаловедению. Лестных карьерных предложений от лейтенанта Грачёва потому курсант Дураков не ждал, и, следуя опять же бабушкиной присказке – на службу не напрашиваться, от службы не отказываться, – сам для себя давно решил, что поедет служить туда, куда пошлют.