Он вытащил немецкую гранату с длинной ручкой и обрезанный шнурок.
– Ты что? Специально им своё, родное, подсунул? – небрежно бросил он гранату Кириллу.
Тот дёрнулся было вспять, но в последнее мгновенье, у земли уже, поймал зелёный цилиндр двумя руками и беззвучно выругался.
– Не бог весть каким Кулибиным надо быть. – продолжил менторски разглагольствовать «Везунчик», – чтобы растяжку на дверце поставить.
– Так я… – запротестовал было Степнов.
– Ага! – кивнул Серёга. – Спрятал под пол, а не под сиденье, и шнур к замку протянул под обшивкой, а не прямо к ручке: «дерни за веревочку», если жить наскучило. Нова-аторство… – насмешливо протянул Сергей и, мгновенно посерьёзнев, деловито спросил: – Я у тебя, кажется, штык от трехлинейки видел?
– Ну? – скинул с плеча ремень винтовки Степнов. – Я им каналы под бикфордов шнур бью…
– Понятно, что не в атаку ходишь… – фыркнул Серёга. – Давай, снимай.
* * *
Командира округа полевой жандармерии гауптмана Адольфа-Рауля Эйхена не особенно встревожило, что в назначенное время – в 7 утра – из Эски-Меджита не пришло подтверждения на тот предмет, что его там ждут и навстречу выслан патруль местного полицейского участка. Телефонной связи с этим горным посёлком установлено не было – сизифов труд, район партизанской активности. А радиосвязь в горах, по понятной причине, была не самой надежной: нырнешь в полуденную тень какого-нибудь ущелья и, пока с другого конца на свет божий не выберешься, – тишина.
Впрочем, по дороге находился достаточно важный, охраняемый усиленным постом самой полевой жандармерии мост через скальный провал, так что и без полицейского патруля (те ещё вояки, с ними даже в футбол играть зазорно) вперед ушла целая смена нового караула, а значит, беспокоиться, в общем, нечего.
Адольф-Рауль и не беспокоился. Насупив козырек фуражки на нос, он запрокинул голову на кожаную спинку задних сидений и дремал под дорожную тряску, пока с переднего сиденья не перегнулся к нему адъютант с озабоченной миной бухгалтера, у которого вдруг не сошёлся несложный квартальный отчёт.
– Герр гауптман… – растерянно потеребил он качающееся туда-сюда колено начальника в синей штанине. – Здесь, кажется, имело место быть происшествие…
– Герман, чёрт вас побери… – заворчал из-под козырька фуражки Эйхен. – Что вы тычете мне промежуточные лингвистические формы, как зулусский вождь священному баобабу? Что значит: «имело место быть»? А если ничего не случилось, то, значит, «места быть не имело?» Вы пятый год в вермахте, Герман, и так не научились говорить с армейской лаконичностью, что там у вас? Надеюсь…