Доктор только рукой махнул – мол, какое там! – и забубнил дальше:
– В это горлышко мог пролезть только маленький ребенок. И что, скажете, вот эту неподатливую скалу долбил младенец? Лет тридцать кряду, по моим прикидкам? А потом расчленил сам себя и по кускам выбрался наружу?
– Нет, скорее это какое-то сверление… Перовые свёрла, возможно, с корундовыми резаками, рычажная система изменения глубины захвата… Германцы во все времена были великими мастерами.
Они уже подошли к развалинам укрепления, перегораживающего некогда самую удобную, хоть и неширокую, дорогу, соединяющую Пойку с соседней горой. Не внушительные развалины: три десятка скверно отесанных квадр и заметно больше, но некрупных обломков керамики разбросаны двумя кучками высотою меньше метра, а между ними – тропинка.
Доктор Штайгер наклонился, нашарил подходящий обломок и показал на ладони:
– Вот, полюбуйтесь. Как раз от пифоса. Зачем столько усилий, зачем грызть камень, если можно накупить сколько угодно горшков за медный грош у любого гончара? О пещерах я не говорю, хотя уверен: их тоже не долбили и не сверлили… Вот я и подумал: а Юнг, как всегда, прав. Привыкли считать: если похоже – значит, такое же, пусть и с вывертом. А на самом деле всё здесь наоборот. Не монахи делали эти пещеры, а пришли на готовенькое. И не для зерна выдули эти ямы, все пять по периметру Пойки…
У начала спуска Зеккер ещё раз приложил к глазам бинокль. Смеркалось быстро, как всегда здесь в горах, но предполагалась ясная ночь, и осенняя слегка ущербная луна уже наливалась светом. От гребня, где Зеккер увидел партизан, сюда – если они в самом деле идут сюда, с выходом на одну из дорог, огибающих Пойку, – не меньше трёх часов быстрой ходьбы без остановки. А если с учетом темноты и желательного привала, хотя бы для рекогносцировки – то и все четыре. Если же будет у них привал, то и костерок возможен…
– Это сейчас их всего пять, а могло быть куда больше. Края горы ведь откалывались не раз… – сказал штурмбаннфюрер, опуская бинокль.
Ни проблеска.
А на странный глагол «выдули» из уст доктора Штайгера не стоит обращать внимания.
– Простите, герр штурмбаннфюрер, но вы, кажется, меня не услышали. Расстояния между всеми пятью – строго одинаковые. Со скидкой на погрешность измерения. В плане – безукоризненная пентаграмма, наложенная на вершину. Вот, полюбуйтесь, – и военный археолог раскрыл планшет.
Аккуратный, «прозекторский» рисунок изображал знакомый контур уплощённой и скошенной вершины Пойки, и его расчерчивала правильная пентаграмма. «Северный» луч упирался в самый край плато, даже чуточку заходил за край обрыва, остальные замыкались на кружочках «зернохранилищ».