Такие вещи в бою даром не проходят. Фланкирующий пулемёт и три автомата с расстояния чуть больше трёх десятков метров – это вещь смертельная, даже если стрелки не самые лучшие. Ближний к «кубанцам» фашистский пулемёт замолчал, его ребристый ствол задрался в небо; и как минимум трое фрицев дёрнулись и провалились на дно окопов, а ещё трое перестали стрелять и спрятались.
А вот до дальнего пулемёта на левом берегу достать вроде не получалось.
Володя, быстро – почти по-хачаридиевски – сменив магазин и передёрнув затвор, сошёл в воду и, удерживая равновесие, высунулся из-за берегового выступа.
Тут же по воде резанули фонтанчики густой автоматной очереди.
Володя отпрянул, но через миг опять чуть высунулся и почти вслепую разрядил полмагазина.
Отпрянул, вновь высунулся и тут же спрятался; немецкий автомат конечно же пролаял, но коротко, всего три выстрела.
Вот тут-то Володя высунулся ещё раз и уже прицельно ударил по ближнему окопу правого берега, где фриц как раз перезаряжал свой «рейнметалл».
– Выше бери, мать твою! – вдруг совсем рядом раздался крик.
На мгновение для Володи и для всех «кубанцев» перестал существовать грохот ожесточённого боя и понимание смертельной опасности.
– Христаради! – завопили они в четыре глотки.
Это и в самом деле был Сергей.
Синий, как покойник, со струйкой крови, выбивающейся из уха, цепляясь ободранными руками за ветки и камни, по самой кромке, по пояс в быстрой воде он пробирался к ним.
Добрался до выступа и, пытаясь обогнуть его, едва не упал. Но не упал – подхватили, вытащили на берег.
Толик, единственный, кто оказался в стёганке (остальные – в рубашках и гимнастёрках), мигом сбросил ватник и попытался укрыть Хачариди; но Сергей, не произнеся ни слова, перехватил стёганку и надел как следует – в рукава, даже застегнул на крючок. Затем решительно взял у Володи «шкоду», сунулся к выступу – и только тут обмяк и непременно бы свалился в воду, если б пацаны не поддержали – оттащили к обрыву и то ли тепла ради, то ли от пуль прикрывая, прижали его спинами.
А тем временем пятеро партизан во главе с Колей-морячком (остальные десять, в том числе Айдер, второй хачаридиевский оруженосец, остались лежать, срезанные пулемётным и автоматным огнём) добрались до окопов и ещё не подавленного пулеметного гнезда.
Через три минуты в живых от них осталось четверо, все раненые, Саша – тяжело, но и от фрицев на этом берегу – никого. Только из обложенного мешками с песком гнезда на том берегу бил и бил короткими прицельными очередями МГ-42.
А в нишке окопа, рядом со срезанным Володиной очередью автоматчиком, прямо как по уставу, лежали три ручные гранаты.