На лице Кея было написано огорчение и глубокое сострадание.
– Сэр, – робко сказал он, – неужели нет никакой возможности спасти этих людей?
Стэнхоп пожал плечами.
– Вы же знаете, Кей: союзнический долг перед русскими…
Встал Шлихтинг – молодой худощавый человек с гладко обритым черепом.
– Хорошо, – резко проговорил он, – я еду на восток, к русским. Но не с пустыми руками, а со своими записями, которые кое-что значат для тех, кто интересуется физикой атома!
– Вы не сделаете этого, Эбергардт! – воскликнул Гуго Бот.
– Сделаю! И они, уверяю вас, не станут резать курицу с золотыми яйцами.
– Сэр, – тихо сказал Кей, – а что, если они исчезнут?
Стэнхоп изобразил на своем лице удивление.
– Исчезнут, – повторил Кей. – На время этих людей в Германии не окажется. Ведь могут же они несколько лет прожить и работать в другой стране!
Наступила пауза. Казалось, Стэнхоп обдумывал предложение. Немцы, не отрываясь, глядели в его лицо.
– Исчезнут, исчезнут… – Стэнхоп оживился. – А ведь это идея, Кей!.. Впрочем, нет. Нет такой страны, куда за ними не дотянулась бы рука Москвы!
– Есть такая страна, – воскликнул Кей.
– Чепуха.
– Это Америка, сэр!
Шлихтинг заявил, что не сделает и шага за пределы Германии. Никто не обратил внимания на его слова. Все наблюдали за Стэнхопом, а он медлил с ответом.
– Нет, – наконец сказал Стэнхоп. – Официальным путем это невозможно.
– То, что невозможно для других, не всегда препятствие для вас, сэр, – льстиво проговорил Кей.
Стэнхоп покачал головой. Завтра или послезавтра передача военных преступников русским военным властям должна состояться. И единственно, что еще можно сделать для этих джентльменов, это позаботиться об их семьях. Он всегда ценил деловые связи с германскими коммерсантами и учеными…
Стэнхоп встал, давая понять, что беседа окончена.
Гуго Бот вскочил на ноги.
– И это все?! – воскликнул он. – Нет, я согласен! Я поеду куда угодно, но только не на восток!
– Я тоже, – медленно проговорил Шраде. – Мне не из чего выбирать.
– Вы, Никербрунер? – спросил Бот.
– А семья?.. Впрочем, сделанного не зачеркнешь. А сделано слишком много… Еду.
Шлихтингом овладела паника. Он метался от одного немца к другому, упрашивая, уговаривая, требуя не ехать. Конец этой сцене положил Бот. Он силой усадил Шлихтинга в кресло и злобно сказал:
– Попробуйте остаться, и я сам напишу русским, какой вы святоша!.. А мы, – он яростно сжал кулаки, – мы еще вернемся сюда! Они вспомнят еще Гуго Бота!
Шлихтинг затих. Все обернулись к Стэнхопу.
– Мы готовы, – сказал Бот.
– Хорошо, – ответил Стэнхоп. – Но я рискую. На карту ставится все – мое доброе имя, репутация, мои деньги. И риск должен быть оплачен.