Он с пониманием кивает головой, демонстрирует пальцами руки собачью пасть, а потом говорит:
– Ты не хочешь, чтобы ваши собаки ходили за моим Вилли?
– Конечно, не хочу, поэтому пусть отнесется к этому серьезно: и шприц выбросит, и душ обязательно примет.
Я передаю ему коробочку, и мы расстаемся.
Спустя месяц получаем информацию от «Бразильца».
Неизвестные злоумышленники проникли ночью в редакцию. Они вскрыли сейф, забрали оттуда наличность. Но этот факт как-то странно подействовал на сотрудников редакции. Они стали обвинять друг друга в связях с КГБ, в том, что кто-то из них послужил наводчиком для воров. Причем отношения настолько обострились, что Наумович потребовал, чтобы разговоры между двумя сотрудниками всегда велись с участием третьего. Но самое странное, что самый злой конфликт разгорелся между самим Наумовичем и Наташей Коледун. Их отношения словно поменялись с плюса на минус. Там, где была пылкая любовь, вспыхнула не менее жаркая ненависть.
А еще смешнее, что с того дня газетчики и распространители перестали брать газеты «Прорыва». «Как бабушка пошептала», – писал «Бразилец», из чего я понял, что он русский по происхождению. Кто кроме русского человека может так образно обобщить ситуацию?
Газета перестал существовать. Наумович уехал в США, Наташа вернулась в «Посев», о судьбе остальных сотрудников «Бразилец» ничего не знал.
Я доложил о реализации мероприятий в отношении «Прорыва» Михаилу Федоровичу.
Он долго читал мой документ, а потом спросил:
– Как тебе это удалось?
– Кабы я знал! – честно ответил я.
– Ты взял этот состав в секретной лаборатории Второго Главка?[15]
– Нет, его составил один экспериментатор с кафедры физической химии химико-технологического института.
Прошло полгода. О газете «Прорыв» и о том, что с ней произошло, забыли и свои, и чужие. Но на одной из встреч с «Гансом» я поинтересовался:
– Как там Вилли?
– Мы с ним расстались, – ответил мне «Ганс». – Он стал несносен. У него после той кражи появилась чрезмерная гордыня, он перестал считать меня боссом.
«Да, – подумал я тогда, – наверное, Вилли несерьезно отнесся к моим рекомендациям и не принял душ после операции»…
Они проспали до девяти утра. Солнце уже заглядывало в окно номера, когда вдруг зазвонил телефон.
Расим поднял трубку. Голос сначала на турецком, а потом на русском языке сообщил, что в двенадцать дня у Расима заканчивается срок проживания в отеле.
Фарук тут же позвонил Эрдемиру по мобильному, но абонент был недоступен.
– Ладно, – сказал Фарук, – приводим себя в порядок и будем звонить еще.