В комнату вошел синий человек! Цвет его лица был светлого индиго, на фоне которого резко выделялись красные усы. Это было поистине потрясающее зрелище. Хотя, сознаюсь, вид его неприятно поразил нас, мы не дали ему заметить этого, но с беспокойством ожидали, как на это будет реагировать наша стенографистка, когда бросит взгляд на сидящего возле нее человека. И этот момент наступил. Она вскрикнула и вскочила с места, точно ее подбросила вверх какая-то пружина. Человек этот был англичанин, бывший кавалерийский сержант, у которого неожиданно появился этот синий цвет лица, давший ему возможность честно зарабатывать теперь свой хлеб в качестве «синего человека». Стенографистка встречала в своей жизни цветных людей, но никогда не приходилось ей видеть человека с такой кожей.
Приблизительно в то же время некая таинственная личность, выдававшая себя за полковника доктора Крумм-Хеллера, была арестована на датском пароходе «Киркуолль» и направлена ко мне. Собственно говоря, мнимый полковник этот, по-видимому, ожидал ареста, так как заранее протестовал против него по радио в продолжение всего путешествия. Он выдавал себя за военного мексиканского атташе в Берлине и говорил, что пользуется большой известностью в Мексике благодаря своим научным, литературным и философским трудам. Короче говоря, это был человек с большими претензиями. Ему было поручено, говорил он, изучить систему скандинавского воспитания, прежде чем приступить к выполнению своих обязанностей военного атташе. Однако мы были уверены, что его действительной миссией была пропаганда в пользу неприятеля. Когда я ему сказал, что ему, вероятно, придется вернуться в Мексику, он очень огорчился, говоря, что Карранса его несомненно уволит со службы. Несколько позже мы узнали, что он вез письмо Бернсдорфа германскому правительству и передал его, до того как его высадили на берег, одному шпиону для дальнейшего отправления по адресу. На следующий день он предложил мне выслушать разоблачение нового германского плана и содействовать, таким образом, спасению жизни тысячи англичан при условии, что я не отправлю его в Мексику. Я согласился; но так как его заявление оказалось полной нелепостью, его все-таки пришлось туда отправить. Тотчас по приезде туда он представил германскому правительству иск в 10 тыс. фунтов стерлингов в возмещение убытков, которые потерпел. Так скромно оценивал он вред, причиненный ему морально и духовно.
Когда английские суда подрезали германские подводные кабели в первую же неделю после объявления войны и владычество на море осталось в руках англичан, немцы не могли поддерживать сношения в иностранных водах со своими дипломатическими представителями и военными кораблями, иначе как по почте или по принадлежавшим нейтральным странам кабелям и по радио. Тот факт, что переписка их всегда передавалась с помощью секретного шифра, в который были посвящены, согласно самым строгим инструкциям, только те, кто им пользовался, считался достаточным залогом безопасности. Они совершили крупную ошибку, недооценивая изворотливость и хитроумие своих противников, и проявили полное отсутствие воображения. Когда какой-то немец-эксперт заявил, что шифр его совершенно не поддается расшифровке, начальство поверило ему на слово и продолжало загромождать пространство посланиями, представлявшими огромную ценность для их врагов. Исходя, как это фактически и было, из первоисточника, послания эти содержали то хвастливые донесения командиров, возвратившихся с налета цеппелинов, относительно никогда не совершенных подвигов, то пререкания с нейтральными странами относительно цены, назначаемой этими последними за помощь Центральным державам, то разоблачение подготовлявшегося плана атаки и имели фактически несравненно большую ценность, нежели все донесения любого, даже самого лучшего шпиона. Эта детская вера в свое собственное лукавство и изворотливость, это упорное недооценивание средств, которыми располагали другие народы, а также твердость в своих ошибочных суждениях о психологии этих народов дорого стоили немцам.