— Да, думала, — она улыбнулась в ответ на его невероятную улыбку, проклиная себя за слабость и украдкой любуясь сидящим совсем рядом мужчиной.
Что бы там ни затеял Сталий, у нее не было сил ему противостоять. Да и толку вырубить его сейчас не было никакого — даже если бы ей и удалось это, то все равно не ясно где она находится и куда бежать дальше. Впрочем, она и не была уверена, что сможет его вырубить. И дело было не только в том, что его идеальные литые мышцы весьма недвусмысленно заявляли, насколько он силен. Главным было то, что явно ему она была обязана своей жизнью. И прежде чем принимать какое-то решение, она должна была во всем разобраться. Особенно в том, зачем он спас и ее и собирается ли отпускать. А если он таки попытается удержать ее силой, то как же ей все-таки сбежать от него…
Его тихий и полный соблазна голос оторвал ее от лихорадочных размышлений:
— Ты позволишь целовать тебя?
— Кажется, ты делал это и без моего позволения.
— Неужели тебе не понравилось?
Кончики его пальцев нежной лаской скользнули по ее руке от плеча до кисти.
— Смотря что именно, — едва смогла выговорить она.
— Поцелуи… и… — его рука пробралась под простыню, и пальцы пробежались вверх по ее бедру и замерли на талии.
— Мне всегда казалось, что для подобного танца нужно согласие обоих.
— Ты взорвала гранату, не спрашивая, — он откровенно забавлялся, наблюдая, как она борется с собственным телом.
— Спросила. Себя, — она сверкнула глазами и едва не застонала — его прикосновения непонятным образом сводили ее с ума. Таки легкие, такие нежные и такие волшебные… Она буквально жаждала их, плавилась под его умелыми пальцами, вырисовывающими по ее коже странные, одному ему понятные узоры, но так просто сдаваться не собиралась.
— Спроси меня, — шепнул он и сорвал с ее губ быстрый поцелуй. — А еще лучше спроси себя и скажи мне, чего же ты хочешь, моя Кира.
«Моя Кира»… всего два эти слова помогли ей сдержаться и промолчать, помогли ей не умолять его о…
— Ну хорошо. Я вижу по твоим глазам все твои вопросы, все твои желания, хотя ты и не из тех, у кого они сразу появляются на языке. За одно это тебя можно уважать.
— Тогда верни мне одежду и поговорим? — Кире не нравилось, что она лежит совершенно обнаженной, не нравилось чувствовать себя беспомощной, беззащитной перед чарами и притяжением этого мужчины.
— Разве тебе холодно? — лукаво улыбнулся он. — Если тебе холодно, то я тебя согрею.
— А у вас только для этого служит одежда? — она уперлась рукой в его грудь. — Верни мне одежду. Сам же ты пусть и наполовину, но одет.