– А у меня дома нет. Я – детдомовская. Меня выпустили… на улицу. Квартиру родительскую уже продала тетя. Вот определюсь, устроюсь учиться или на работу, может, общежитие дадут. А пока я живу нигде и на автобусе бы поехала в никуда…
Глаза ее были какими-то отстраненными в этот момент, будто смотрели на что-то очень синее, с фиалковым оттенком. Странного цвета довольно светлые волосы казались отлитыми из струй чистой проточной воды или из дождя.
Павел явно обрадовался – девица – то живет вообще без присмотра! и при этом так хороша, что никто не заподозрит его в других мотивах женитьбы, кроме пламенной любви и жгучей страсти.
И если убить эту сиротку придется, чтобы она не выболтала его секрет, так и тогда никто не хватится!
Но вдруг она уже натаскалась по улице? Впрочем, половой контакт с ней все равно ему не грозит, увы.
И давно ты… бомжуешь? осторожно спросил он.
Софья что-то прикинула в уме, взглянула часы в машине.
– Да уже больше часа.
Павел, решившись, цинично осмотрев красавицу еще раз:
– Ты-то мне и нужна…Я на тебе, правда, женюсь, я не шутил. Прямо на сердце легла. Дай-ка мне твой паспорт посмотреть.
Она безропотно открывает сумочку и отдает ему паспорт, только для того, что б он ее не боялся:
– Вот паспорт. Не думая, что я какой-то бомж.
Павел облегченно вздохнул и отдал паспорт девушке. – А ты здорова, ну, по – женски?
Софья невольно разозлилась из-за его тона барышника, выбирающего лошадь.
– Думаете, раз детдомовка, то проститутка? А вообще девушка еще. В физиологическом смысле. Хотите, к врачу заедем – на спор!
Павел опешил.
– Ты какая-то… принцесса сказочная. Таких не бывает! Что б с такой фигурой, да в детдоме… Может, у вас там одни женщины работают?
Софья наивно не была, а уж читала-то все и про все, даже «Камасутру» с ее возбуждающими картинками соитий. Для нее не было секретом, как мужчины в фильмах и романах добиваются девичьего тела.
– Не надейтесь меня разозлить и попросить вас проверить, девушка ли я. Этот номер не пройдет. Я своей жизнью поклялась, что только в брачную ночь и только с любимым лишусь плевы.
Павел засмеялся, снимая напряжение: – А с любящим как – никак и не за что? А у меня есть шансы стать твоим любимым? Дай – ка, я тебя поцелую, что б ты знала, что тебя ждет.
И, не дожидаясь ответа, раздвинул ее губы языком, пососал нижнюю – особенно аппетитную, и потом захватил в плен обе и словно их выпить хотел до дна. У него заболел низ живота. Крошечный остаток его былого пениса даже дернулся, вызвав боль и отрезвив. А вот Софья просто растаяла от прикосновения его губ. Почувствовала она и то, как резко он отстранился от нее, и как все тело ее стало будто ватным, глаза застлали слезы.