Но о нюансах женщина предпочла не говорить.
– Слышал про Иллариона от коллег в Москве. Он, вроде, отошел от убийств, бизнес у него теперь легальный. Вряд ли он им рискнет и подставится, убив бывшую подружку. Так что смело располагайтесь в городе. Заскучаете – звоните. Ваше появление в моем кабинете ведь можно считать рекламным роликом роскошного тела, не так ли? Согреем вас сибирским здоровьем, – хохотнул он.
Нана встала и пошла к выходу.
– Отвези ее на мою квартиру на Сосновой, – громко сказал Варежкин подручному и на стол возле мужика плюхнулись ключи.
– До свидания в полном смысле этого слова, красавица, – в спину Нане будто вонзил слова подполковник.
Женщина и не думала возражать. Это ли не лучший поворот событий? И в гостинице не придется регистрироваться.
А Илларион встречал девчушку в прихожей своего дома в халате с драконами – из Китая привез. Девушка вошла, оглядев ее критическим взглядом, Лари только и спросил.
– Как тебя зовут?
– Ирина, – робко сказала провинциалка, оглядывая роскошь прихожей.
– Спальня – вторая дверь налево. Разденься и жди.
А сам снова включил на компьютере видео с участием толстяка и Софьи. Придя, повернул девку спиной, сдавил ей кадык одной рукой, а другой стал больно мять грудь и живот, входя в толстушку сзади, вползая свои узким длинным членом в ее узкую вагину.
– Мне больно, – заплакала дурочка.
Илларион не ответил, а стал действовать резче и жестче. Девушка умоляла отпустить горло. Но Илларион только усиливал давление. И она забилась в конвульсиях. Лари даже не понял – она кончила или он ее задушил? Повернул к себе заплаканное лицо. Девушка захрипела. И Илларион продолжил действо с уже безвольной жертвой. Кому он мстил: Нане или Софье?
Вечер на террасе в Сиднее проходил под громкий стрекот цикад. Они звучали громче кастаньет. Особи этих насекомых, видно, репетировали симфонию – так разнообразны и сильны были издаваемые ими звуки. В Мелодию стрекота вливался звук портативного средних размеров фонтана в виде керамического пня, который освежал воздух за ужином, сведенным по просьбе Софии к трем сортам сыра и красному вину. В кроватке, привезенной из бывшей квартиры Клода и Жизель, куда молодожены заглянули на минутку по дороге в особняк Таубов, мирно раскинулся, играя резиновым ежиком Фрэди.
Темнота сгущалась из глубокого синего цвета с ярко оранжевой четкой полоской в необыкновенно черный мрак без нюансов. И это было красиво. Даже жаль было зажигать лампу над входом в дом. Она, впрочем, внесла вечернюю симфонию ноты мошкары, туту же начавшей жужжать вокруг плафона.