«Сей рыцарь славный, благородство
всему застолью выявить изволил!
Своим кинжалом, так небрежно,
он, распорол шнуровку платья.
Завистникам предстали перси,
среди чудес таких не виданной красы!
И грозно он изрёк, мечом своим играя:
«Кто пальцами двух рук сомкнёт
кольцо вокруг сего прелестного плода,
с тем выпью чарку добрую до дна!»
Она перевела дух и обычным голосом добавила:
– Наш бард от зависти так в яме выгребной грозился утопиться, так это проняло его. А дальше… – и её опять понесло в высокий слог:
«И все тут стали подходить к Гавейне -
замерить истинный размер её персей.
Веселье шумное всё больше нарастало.
Немногие счастливцы лишь смогли
с Сэр Галлахером вознести победны чарки.
А неудачники вновь в длинный ряд вставали,
и всё пытались досвести в перстах>15 кольцо
вокруг персей столь несравненных…»
– Да понял, понял. Я тост произнёс, а мужики, типа алаверды, тут же побежали свежую халяву отмять. Так что, вы уже и балладу сочинили по горячим следам? Или это такая домашняя заготовка? Декламация отличная. Громкая. А если перевод, то кривой. Зато теперь ясно от чего меня так зверски мутит. И затылок раскалывается.
– Так это подлый Сэр Гахерис>16, которого подговорил Сэр Агравейн>17!
– Что, этих к телу не допустили?
– А им зачем? Гахерис – младший брат Гавейны, а Агравейн – еейный старший брат. В персях сестры они трудили шуйцы>18 с детства.
– Послушай, я теперь вообще ничего не понимаю. Шуйцы, говоришь? Поверь, я не тупой, просто вот голова пока плохо работает и память слегка отшибло. Да, кстати, а вы кто?
– А я Эйгир>19, родная дочь Анода.
«Мамаша залетела от Катода?» – чуть не ляпнул я, но быстро прикусил язык. С юмором напряг, особо при девушках. А вслух очень осторожно произнёс:
– Простите, сразу не признал.
– Вестимо это, благородный рыцарь. Глаза раскрой, герой, и облик мой узри. Не лишь упругостью персей готова ублажать тебя по зову.
А вот это уже весьма интересно. Что-то точно я ночью замутил. Может стишок прочитал? С трудом приподнялся, вызвав новый шторм боли и целую череду похоронных звонов в голове. Разлепил слезящиеся глаза. Проморгался, разгоняя пятнистый туман в зрении. И сразу чуть не вывернуло наизнанку. Во рту и так безумно похабно, а стало уж совсем невыносимо кисло, да ещё с каким-то тухлым оттенком. Кадык несколько раз судорожно дёрнулся, но пока удалось сдержаться. Шумно вдохнув и предупредительно выдохнув в сторону, я присмотрелся к сидящей напротив особе.
«Да, в тебя немало влезло водки», – с издёвкой произнёс внутренний голос, – «Видно на рекорд рванул. Эк тебя одиночество достало. Снимаю шляпу».