Никита перестал нервничать и вёл себя вполне смиренно. Усталость давала о себе знать – ребёнок кивал головой в полулежачем положении.
Левин смотрел на отпрыска старшего Шемякина, и тот не вызывал у него даже доли сочувствия. Может, это было связано с тем, что мальчик был внешне похож на отца, а может, с патологической нелюбовью к детям.
Кирилла раздражали эти глупые создания – визг, капризы и слёзы – всё, что могли донести до него дети, особенно такие маленькие.
Слабые и бестолковые, грызущие своих родителей по каждому поводу.
Левин не любил эгоизм.
Бессознательное желание к вниманию со стороны детей давало Левину сигнал защемить и предотвратить эту предрасположенность к их самопоказу.
Он не понимал тот возраст, в котором происходило становление характера – сам он отличался. Он всегда знал, чего хотел и как этого добиться, и отнюдь не лживые и слезливые выпрашивания нужных ему в жизни вещей помогли ему стать таким, каким он был. Прагматизм он строил на холодности и недоверии к тому, что не приносит пользы и выгоды, а уныние и капризность, со своей стороны, он считал недопустимыми с самого детства.
То, что не помнил, – не считалось.
Другое дело было требовательное отношение к другим.
Требование на работе высоких результатов деятельности никак не шло в сравнение с требованиями, предъявляемыми детьми, но Кирилл разницы не видел.
Не любил. Не жалел. Не уважал.
Вырастет, поумнеет – тогда, быть может, изменится… а пока это хрупкий и бесполезный объект как личность неказист.
Но выгодное оружие для дела.
Признаться, Кириллу приходили мысли просто его убить, закопать, как собаку. И никто бы никогда не отыскал столь небольшое тело в лесу, что находится неподалеку от дома. Этим самым он бы причинил боль Шемякину, ненависть душила его, и Кирилл почувствовал мурашки злости, пробегающие по всему телу при этой мысли.
Но прагматизм брал верх над сознанием. Убийство ребёнка не принесло бы желаемой цели. Максимум неделя, и Шемякин снова появится в офисе, легкий и неудрученный, стильный и дальновидный.
Всё это не было самоцелью. Противника нужно было убирать иным способом. Левину было необходимо, чтобы Виктор ушёл сам… и больше никогда не появился в главном офисе «ЯхтСтройТехнолоджис».
Он набрал телефонный номер. Послышались длинные гудки.
Его не проследят.
Сим-карту купил на прилавке недалеко от Ботанического сада – перекупщики оформляют без паспорта; IMEI телефона переделал у торгаша кредитными телефонами на Царицынском рынке – тот просто его перепрошил.
Левин понимал, что в квартире Виктора сейчас вьются с десяток полицейских, и каждый из них навострит уши, чтобы извлечь все детали предполагаемого звонка.