Вернувшись из фантазий, изрезанных колеями мыслей, Алексей погрузился в настоящие переживания настоящего задания, данного ему боссом.
Надо было вернуться в «Белого Коня». Надо было ждать Лукаса Белого там.
24.
Если позволишь себе признаться в том,
что ты чувствуешь на самом деле,
может, ты и перестанешь этого чувства бояться.
Нил Гейман. «Смерть. Цена жизни. Время жизни»
Лена спешила встретиться с Катой. Ей было просто необходимо выплакаться и рассказать о том, что её брак не случился лишь потому, что ему не суждено было случиться, как и родить ребёнка от Алексея. Ей было необходимо поделиться с лучшей подругой жизни тем, что рисовало сейчас на её лице безобразные фиолетовые круги под глазами, выплаканными до того, что соль сделала кожу вокруг них жёсткой и зудящей от лишнего прикосновения. Она набирала её сотовый, а руки тряслись и нажимали ненужные клавиши – за это она терпеть не могла сенсорные экраны.
Гудок, второй, третий… седьмой – Ката взяла трубку, и Лена начала истерить.
Сквозь сопливые отрывки Ката туго слышала обрывистые фразы: обманывает… пил, или бил… задержка… измена.
Она не стала слушать подругу дальше, просто перебила её и назначила встречу через час на улице Кандрашовой – та была ближайшая к Лене, и Катя решила, что лучше прокатится она, чем эта зарёванная истеричка, которая вещала нечленораздельные слова на том конце провода. Так и подмывало узнать, что произошло у подруги. Но, вероятно, это служило сигналом для рассказа своей собственной истории, по всей своей правдоподобности и ужасности не уступающей Лениной. С такими мыслями Катя вышла из дома и уже через двадцать минут ехала в метро.
Через некоторое время она зашла в отдельно стоящий деревянный домик с двускатной крышей, который выделялся на фоне пригвождённых друг к другу зданий, что теснились боками друг о друга.
Этот же домик казался здесь чуждым.
Казалось, что раньше здесь стояло множество таких, но их все снесли, чтобы построить более вместительные недвижимые строения. Но этот оставили и повесили сверху вывеску «Фортуна».
Катя зашла и первым делом увидела перед собой снедаемую тревогой Лену, которая смотрела в унылые из –за пасмурности весенние краски за окном кафе-ресторана.
– Рассказывай, – с ходу бросила она, не давая подошедшему с меню официанту сказать и слова. Тот тут же испарился.
Лена вложила в разговор все свои переживания по поводу Алексея. В ход пошли его странные пьяные вечера (Катя, ведь он совсем раньше не пил!), отъезд его мамы в Израиль, враньё по поводу оплаты ей путевки, и наконец какое-то колье, которое она нашла у него в шкафу.