– Уговора такого не заключал я, – Ррааоеуын разразился смехом, похожим на карканье сотни воронов, оторвался от заснеженной вершины и растаял на фоне беззвездного черного неба.
Спуск с горы и поиски прохода к поселению кутси заняли у Кратиса всю ночь и половину следующего дня. Когда же он, продрогший, изрезанный острыми камнями и едва переставляющий ноги от усталости, с хвостом Ррааоеуына, перекинутым через плечо, появился на окруженной скалами поляне, дикари словно с ума посходили от радости. Все кутси от мала до велика прыгали выше собственных голов, вопили «Саглясе!» троекратно громче прежнего, обнимали и целовали друг друга, а потом подхватили Кратиса на руки и подбрасывали его в воздух до тех пор, пока он не отогнал их беззлобной руганью и шлепками. После этого ничуть не огорчившиеся кутси устроили для Воина Согласия и его товарищей такой пир, что те, набив животы и напившись крепкой настойки, уснули прямо возле костра, не найдя сил встать с деревянных кресел.
Утром, придя в себя, Халфмун и его спутники приступили к сборам в дорогу. Благодарные кутси дали им вдоволь жареного мяса, а в добавок к этому каждому подарили по теплому меховому плащу.
– А шкуру-то для меня ты собирался добыть, Полулунок. Еще одно несдержанное обещание, но мне не привыкать, – сказала Селия, кутаясь в обновку. – Даже дикари-недомерки умеют позаботиться о девушке лучше, чем ты.
– Селия, я честно…
– Хватит слов, – перебила Халфмуна Селия. – Все, что ты говоришь, – это просто слова. Для меня же куда больше слов значат поступки.
– Вот-вот, давайте топать молчком, – прокряхтел Трехручка, согнувшийся под тяжестью бочонка с настойкой. Немало времени, слов и жестов он потратил, чтобы объяснить кутси, какой подарок, кроме еды и одежды, хочет от них получить на прощанье.
Храня молчание, путешественники начали подъем – Халфмун определил, что путь их лежит через горный хребет. Припасы и одежда пришлись как нельзя кстати – среди заснеженных скал, продуваемых всеми ветрами, не было ни дичи, ни возможности согреться.
Поулунок радовался холоду и снегу. Он считал этой верной приметой того, что до жилища северного волшебника уже недалеко. О чем думала Селия, никто не знал, но, судя по блуждающей улыбке, она тоже предчувствовал близость исполнения своих желаний. Трехручке с бочонком приходилось нелегко, но он находил утешение, то и дело прикладываясь к нему. И только Кратис с каждым часом все больше хмурился и мрачнел.
– Простите меня, друзья, но я так больше не могу, – наконец сказал он. – Я должен вернуться к кутси.