– И ты, Халфмунушка, туда же? Кровушка глаза застит? Если порежешь владыку, нам эти миленькие среднегорцы такую баньку на наших же косточках истопят, что шкура сама от испуга слезет. Даже если из шатришки слиняем, далеко от всадничков ускакать не получится – больно уж у них лошадки быстроногие. Они и покойничка-весельчака, который в лицо смерти там миленько хихикал, нам пришьют, можешь не сомневаться.
– Кратис. Правда ли ты такой могучий великан, что и мне тебя не одолеть в славном бою? Бобровая Заводь. Отыщется ли среди бобров хоть один мужчина? – вещал Закхард.
– Я разбудила монстра в тысячу раз более страшного, чем Объединенная Конфедерация. Нужно все исправить, – держа перед собой меч, Полулунок сделал шаг в сторону Закхарда, не видящего за пеленой своих кровавых грез никого и ничего.
– Нет, дружочек, так не пойдет. Я жить хочу, – подняв бочонок с настойкой кутси, Трехручка обрушил ее на затылок Халфмуна. Тот выронил меч, покачнулся, но сумел устоять на ногах.
– Хватит зевать с таким видом, будто бы тебя ничего не касается, – не выпуская бочонок из рук, рыкнул Трехручка на Селию. – Помоги мне вытащить отсюда нашего полоумного, пока он оглоушенный.
– Тебе надо, ты и вытаскивай, – огрызнулась Селия, но все же взяла шатающегося Халфмуна под руку и вместе с Трехручкой вывела его из шатра.
– Ваш владыка – мировой дядька, невыразимо приятненько было с ним поболтать, а теперь нам пора, – сказал Трехручка среднегорцам, стоящим возле шатра Закхарда. – Когда увидите его, приветики от нас передавайте. Он там малость с Гудричком занят, но как освободится, так непременно передавайте.
– Владыка отпустил вас живыми? – удивился один из воинов.
– Ты говорящих мертвецов много видел, умничка? Если мы не мертвецы и вышли из уютненького шатра вашего Закхардушки, стало быть, он сам нас живыми и отпустил. Ну не кишочки же мы владыке выпустили, в самом-то деле. Смекаешь, догадушка?
– А… э… ну, да, – после минутного раздумья, согласился воин.
– Счастливо оставаться, во славу Тяжелых Валунов. Искренне желаю удачно повоевать, пролить море кровушки всех, кто не верит в Железки, Коняшек и Снежок, и встретить славную смертушку. А нам, к сожаленьицу, пора продолжать наш скорбный походик. Зовут нас дали дальние, горы горные, пути путевые, равнины ровные, – приговаривая так Трехручка, обнимая одной рукой бочонок, а другой рукой поддерживая ошарашено озирающегося Полулунка, уходил все дальше от лагеря среднегорцев.
Когда плато среднегорцев скрылось из вида, Трехручка и Селия затащили Халфмуна за скальный отрог и устроили привал.