69
Словно застывший сидел грозный царь, вспоминая
Жизнь, проведённую в страсти, боях и пирах,
Но угнетало подспудно сознанье Даная
То предсказанье, в душе поселившее страх:
«По головам не шагал я к ливийскому трону,
В частых боях не губил понапрасну людей,
Жил я и правил страною всегда по закону,
Не обирал свой народ, как купец-иудей.
70
Странно, что предок далёкий – Зевес Олимпийский
Не бережёт от несчастий потомков своих…
Мне предсказал очень ясно оракул дельфийский,
То, что опасен мне дочери каждой жених.
Будто бы зять мне покажет дорогу к Аиду
И под язык убиенного сунет обол.
Жаль, не узнать мне, кто смерть принесёт апатриду,
И по кровавой дорожке взойдёт на престол.
71
Но не бывать никогда, я уверен, такому,
Чтобы погиб безрассудно невинный Зевсид!
Дев приобщу после свадьбы я к «делу» мужскому,
Там и увидим, кто будет коварно убит!»
Царь улыбнулся, ещё раз обдумав идею,
Мысленно он набросал ужасающий план,
Переодевшись слугой, поспешил к иудею,
Слившись за дверью дворцовой с толпой горожан…»
72
Амфикомо́на затем продолжала вещанье,
Как у пастушки, была речь царевны проста:
«Вечером царь наш любимый давал обещанье,
Что всю семью от позора спасёт красота:
«Станьте на свадьбе прекрасней самой Афродиты —
От красоты неземной слепнут даже орлы!
Волосы пышные, с ярким румянцем ланиты,
Стройные шеи и плечи пусть будут белы!
73
Вы на пиру улыбайтесь, хоть вам неприятно,
Сделают дело своё ваша ласка и хмель,
Пусть взвеселяются ваши супруги изрядно —
Их упокоит навечно в алькове постель!
Ближе к финалу весёлого брачного пира,
После того, как усталость подступит к глазам,
Смолкнут певцы, и утихнет звенящая лира,
Всем вам вручу от супружества острый «бальзам».
74
Нежные руки узнают его назначенье,
Спрячьте «лекарство» надёжно в своих волосах.
Верю, что будет успешным от брака «леченье»,
Помните, девы, чьи жизни теперь на весах!»
Вновь продолжала ужасный рассказ Данаида:
«Мы поступали, как нам повелел наш отец:
Каждая дева была красотой, как Киприда,
От дифирамбов мужей сотрясался дворец!
75
Наши улыбки там сделали важное дело,
И предвкушенье услады манило мужей —
Двинулись с нами они по палатам несмело,
Только с собою несли мы полсотни ножей…
Зал опустел, словно русла речные в пустыне,
Гости хмельные уже разошлись из дворца,
И наказали мужей ненавистных «рабыни» —
Спящим супругам вонзили кинжалы в сердца!
76
Слушал Данай с наслажденьем предсмертные стоны
И восхищался на троне высоком собой: