Передвигаться приходилось пешком из-за недостроенных на восьмой рельс. Со дня на день строительство должно было завершиться, о чём наглядно свидетельствовали редкие роботы колонии, проплывавшие мимо путников.
Улица Айзека Азимова была полна отсылками к произведениям. От небольшой статуи техника Харлана до огромной по размерам катакомб застеклённой инсталляции планеты Первого Основания с движущимися внутри человечками, своим подобием микроклимата. Казалось, но доносились еле слышные голоса. Рядом на огромном постаменте лежала подарочная Энциклопедия Основания. Внутри будки, напоминавшей миниатюрный космический корабль, изображённый в представлении фантастов тех лет, любой прохожий мог примерить пару костюмов героев серии.
Дверь отворил мужчина с ещё более распущенной бородой, чем все предыдущие, встречавшиеся на пути номера один.
– Никандр, – Сухо представил второй человек первому хозяина помещения.
Первый с серьёзным видом поклонился и ещё больше нахмурил брови. Никандр же простодушно, лицом не обделённого интеллектом человека смотрел в глаза второму страннику.
– Здравствуй, Лару. Твой ученик?
– Так, встретились неподалеку, – казалось, слова заменяют улыбку на лице.
– Твоё имя часто уносило мои мысли в джунгли к огромным питонам, скользящим по старым деревьям. Ты мудр, но страшных методов не боишься.
– Не выдержи он, не стоило бы и пытаться. Разум остался бы в прекрасном неведении, я отпустил бы его улететь вдаль в поисках веточки. Почему-то каждый раз с пути их сбивает именно она, необходимо исправить эту неточность… Однако сигнал, сейчас ты улыбнешься, я знаю, твоя область бесконечной любви – Меркурий – на удивление заметил и даже спустился вниз, причём гнездо свил прямо на голове, – Никандр и Лару переглянулись со всё ещё нахмуренными бровями Меркурия.
– «В своем темпе», но я попрошу зайти, – была ли улыбка никто понять не мог из-за обильной растительности везде, где только можно, – Катакомбы портят настолько потерянных для греха как ты, Лару.
Молчание наполняло иглу Никандра от подвала и до куполообразного потолка, напоминавшего старые церковные своды из энциклопедии мировых цивилизаций. Меркурий, или как его часто звали дома – Меркьюри, не мог воспринимать окружающую реальность до конца спокойным взором. Воображение чертило карандашные картинки дней, недель, лет проведённых в подвижничестве новым знакомым. Казалось, он хорошо понимает старца, он влюблён своей молодой душой в подобного рода мудрецов. Меркурий наполнил всего себя переживаниями и чуть было не поддался эмоциям, чуть было не улыбнулся, сдержавшись в самый последний момент. Он прекрасно понимал, положить начало такому позору хочется далеко не каждому идиоту.