Старик Боборыкин с головой погружен в работу — занимается своей картотекой. На каждой карточке — фамилия коллекционера и список вещей, которыми тот владеет. Боборыкин заносит сюда также сведения о совершающихся сделках: он всегда в курсе движения товара на художественном рынке. Сверяясь с записями на отдельных листках, он делает пометки в карточках.
— Модильяни… Списываем Модильяни с Ветчинкина, поскольку он перекочевал к Орлецкому… А Ветчинкину заносим два эскиза Коровина… на доброе здоровье… Шадрин расстался с Верещагиным… Взял оного Верещагина Боборыкин, и правильно сделал… Так, Рязанцев. Покойного Рязанцева изымаем, да будет ему земля пухом. С Рязанцевым хватит возни на полдня…
Боборыкин потирает руки, смакуя предстоящую возню с наследием женского врача. Очень некстати кто-то звонит в дверь. Боборыкин прикладывается к глазку в передней — Ким Фалеев! Волосы взлохмачены, галстук на боку.
— Опять навеселе? — ворчит старик, отпирая.
— Я навеселе не бываю. Либо пьян, либо трезв. Сейчас просто веселый… — Ким шумно врывается в комнату. — Батюшки, что я сподобился узреть! Знаменитая картотека! Холодная летопись человеческих страстей и безумств.
— Не трогай!
— Не трогаю, на шута она мне.
Боборыкин снова садится за дело, но парень ему мешает.
— Я, по счастью, не собиратель чужого, — разглагольствует тот, — я художник, творец. Лет через пятьдесят начнут коллекционировать меня, Кима Фалеева! — и неожиданно дурным голосом запевает: «Гори, гори, моя звезда-а…»
Боборыкин вздрагивает.
— Фу, чтоб тебя! До чего ты весь крученый-верченый. Полчаса сычом смотришь, полчаса песни поешь. Терпеть тебя не могу!
— Взаимно, Анатолий Кузьмич, взаимно.
— Дерзишь? Гляди, выгоню.
— Не гоните, Анатолий Кузьмич, еще пригожусь, — смеется Ким. — Что Альберта не слышно? Обещал быть дома.
— У него массажистка. Три раза в неделю, пятнадцать рубликов сеанс.
— Хорошенькая?
— Нет.
— А Муза дома?
— Стряпает.
— Бедная. Алику бы на шеф-поваре жениться.
Из коридора слышны голоса — Альберт провожает массажистку. Затем появляется — разнеженный, в купальном халате.
— А, юный гений.
— Он самый. Спроси-ка меня, Альберт, почему я веселый такой.
— Почему ты веселый такой?
— Хорошую штучку принес. По всем статьям — Фаберже.
— Ля-ля! Ля-ля! Показывай.
Ким бережно разворачивает и ставит на стол серебряную пепельницу.
— Пепельница-лягушка? Недурно. Анатолий Кузьмич, полюбопытствуйте.
Боборыкин, не беря в руки, осматривает пепельницу.
— Превосходная работа. Если невооруженным глазом, весьма похоже на Фаберже. Но, естественно, надо смотреть и исследовать. Ты уж сам, Альберт, у меня полно дел. — Он забирает свои ящички и удаляется.