А сам Михаило Лалич стал желанным гостем в нашей стране. Он получал приглашения от Союза писателей СССР, которые в те годы щедро рассылались дружественным нам авторам, печатавшимся в СССР. Прием по высшему классу обозначал: заселение в одной из престижных гостиниц, машина с водителем на весь день, суточные и непременный визит к кому-нибудь из секретарей СП. Беседа с помощью переводчика, кофе, чай, не менее тридцати минут. Личность Михаило Лалича вызывала искренние симпатии. Он был известен у нас не только, как автор нескольких книг, но и как участник партизанской войны, имевший в ней и героический и горький опыт.
Михаило Лалич родился в октябре 1914 года (в этом году будет столетний юбилей со дня рождения писателя) в Черногории, в селе Трепча под Андриевицей. После окончания гимназии поступил на юридический факультет Белградского университета, и здесь примкнул к революционному движению, за что несколько раз подвергался арестам. С первого дня войны в рядах народно-освободительной армии сражался с немецкими захватчиками. В безвыходной ситуации окружения, практически безоружный, попал в плен… Это произошло в 1943 году.
Сейчас, когда Михаило Лалича давно уже нет в живых и прах его, по его завещанию. развеян над Адриатическим морем, я с содроганием пишу эти строки, зная, какую боль причинил писателю этот вынужденный шаг. В нем он каялся всю свою жизнь, стараясь искупить его праведной жизнью и самоотверженным трудом.
Но в чем, собственно, должен был каяться этот уникальный человек? В том же году, перемещенный в лагерь для военнопленных в Салониках, он совершает фантастический по своей дерзости побег из лагеря и, каким-то чудом пробившись в горы, соединяется там с греческими партизанами. В 1944 году ему удается переправиться в Черногорию и снова взяться за оружие.
После окончания войны он был директором «ТАНЮГа», вещавшего на Черногорию, потом редактором газеты «Борба» и, наконец, редактором издательства «Нолит».
Печататься начал ещё во время войны. Наравне с такими писателями, как Иво Андрич, Мирослав Крлежа, Милош Црнянский, Бранко Чопич, он был признанным классиком в Югославии (как называлась эта страна до распада), однако же надувать щёки и делать важный вид было ему совершенно не свойственно. В массивную дверь начальственного кабинета у нас в Союзе писателей со смущенной улыбкой входил невысокий, худощавый человек, чем-то с первого взгляда располагавший к себе собеседника. После протокольных, впрочем, вполне сердечных, рукопожатий и краткого разговора о том, как он устроен у нас тут в Москве и нет ли у него каких-нибудь желаний, Михаило Лалич покидал кабинет с видимым облегчением, и мы с ним направлялись по делам.