Моя свекровь Рахиль, отец и другие… (Вирта) - страница 76

Но по-прежнему была утешительницей соседок и в городе, и на даче.

А вот Борис Наумович на склоне лет испытал еще одну нежную привязанность. У нас родился сын Максим, и в Борисе Наумовиче всколыхнулись такие чувства к этому младенцу, что он готов был хоть каждый день приезжать к нам домой и прогуливать его в коляске по парку.

Он выезжал с коляской на аллею и имел при этом такой гордый и счастливый вид, что все должны были видеть – вот, мол, смотрите, – и мне доверили ребенка, и я, как положено всем старикам, катаю коляску с бесценным маленьким существом, самым дорогим на свете. Когда я прибегала за ними к условленной клумбе, младенец спал, а Борис Наумович, с блаженной улыбкой слегка покачивая коляску, с лицом, обращенным к верхушкам сосен, мечтательно думал о чем-то…

О чем он думал, после всего перенесённого… О плохом и страшном Бориска никогда не вспоминал, на здоровье не жаловался. Каким-то чудом он уберегся от каторжных работ на каком-нибудь лесоповале или строительстве в тайге железной дороги. В последнее время в Сиблагере он работал швеёй-мотористкой, строчил на машинке бушлаты, быть может, для таких же зеков, каким был он сам. Работа была изнурительная и требовала огромной концентрации внимания. Секундная забывчивость стоила Бориске насквозь простроченного второго пальца правой руки, подправлявшего грубую ткань возле самых лапок машинки. Иной раз выручала и его исконная профессия фотографа, – можно было немного подработать. Но это и все. А больше ничего он о себе не рассказывал. Свою настоящую судьбу Бориска считал исключительно счастливой, – ведь он соединился с ней, со своей возлюбленной.


Интересно было бы знать, из чего, из какого материала были вылеплены эти люди, не сломленные ссылками и тюрьмами, не озлобившиеся от совершенной по отношению к ним несправедливости, не утратившие веры во что-то светлое и все еще жаждавшие счастья и любви?!…


И вдруг все это рухнуло.


Мы с Юрой получили известие из Дорохова: Рахиль умерла, приезжайте! Мы с мужем кинулись к ним на дачу, был сияющий летний день, гроб еще не привезли, и моя свекровь Рахиль лежала на кровати. Лежала, как живая, – свежее лицо, темные волосы без седины.

Шел 1967 год. Ей было всего лишь 77 лет…

Что же такое произошло?

Она потеряла очки, и в поисках этих очков осмотрела все ящики, все закутки, осталось заглянуть на верхнюю полку шкафчика, где она держала белье. Подставив табуретку, Рахиль потянулась к верхней полке, ветхий шкафчик покачнулся, опрокинулся и острым углом ударил её в висок. Она упала. Показалось немного крови, на какое-то время Рахиль потеряла сознание, но потом пришла в себя.